И я невольно врезаюсь ему в спину.
- Осторожнее, - парень мягко подхватывает меня под локоть, а затем берет за руку, - я тебя держу.
Я поднимаю глаза, и от увиденного у меня захватывает дух.
Прямо перед нами через реку раскинулся старый каменный арочный мост. В лунном свете он кажется старинным и заброшенным, но то, с какой уверенностью, ведет меня к нему Бьорн, успокаивает – вряд ли сооружение старо настолько, что обрушится прямо под нами.
Мы ступаем на мост, и я сжимаю ладонь Хельвина крепче.
Там, под мостом – горная река. Слышно, как она шумит, хотя, почти и не видно блеска воды. Мы продвигаемся вперед все дальше, и из звуков остается лишь стук моих каблучков, да удары сердца. Зрелище настолько волнующее, что мой пульс разгоняется до немыслимых пределов.
- Мощно, правда? – Спрашивает Бьорн, когда мы останавливаемся на самой середине моста у парапета.
Он отпускает мою руку, и я хватаюсь за каменный выступ.
Не то слово – это оглушительно потрясающе.
- Красиво. – Хрипло отвечаю я.
Ветер рвет мои волосы и то, что осталось от юбки. Внизу, под нами – змеей вьется черное тело реки, слева – возвышается тугая гладь горы, справа – густой лес. Оказаться посреди такого величия природы и увидеть все это своими глазами – черт, это поражает воображение.
- Люблю здесь бывать. – Говорит Хельвин. – Здесь всегда так тихо.
«И романтично».
Я прикусываю язык, чтобы не произнести этого вслух. Кутаюсь в теплый пиджак.
- Видишь? – Парень указывает вдаль. – На том берегу.
- Что? – Я вглядываюсь в темноту.
Прибрежные кусты мелко треплет ветер.
- Сейчас глаза привыкнут. – Обещает он. – Или нет. – Бьорн усмехается. – Просто я очень хорошо вижу в темноте.
- Так что там?
- Туман.
- Ты хотел показать мне туман? – С интересом перевожу взгляд на него.
Хельвин улыбается.
Клянусь, эта по-мальчишечьи озорная улыбка принадлежит кому-то другому – не тому пафосному блондинчику, который раньше снисходил лишь до презрительных взглядов в мою сторону.
- Он как помехи на телевизоре. – Тихо отвечает парень. – Как белый снег высоко в горах: такой густой, и его так много, что щиплет глаза.
Мы стоим, почти соприкасаясь плечами. Мне ни черта не ясно из этого разговора, но я хочу, чтобы парень продолжал и продолжал говорить.
- Тебе нравится… туман? – Уточняю я, не боясь показаться глупой.
Хельвин поворачивает голову и долго смотрит мне в глаза.
- Я вижу его всякий раз, когда ты входишь в класс. – Наконец, говорит он.
- Кого? Туман?
Я прочищаю горло.
- Угу. – Кивает парень.
Похоже, он серьезно.
- В каком смысле?
- Ты идешь, а он стелется за тобой. Натурально.
Мои брови ползут вверх.
Я оглядываюсь и смотрю за спину. Ничего. Никакого тумана. Похоже, кто-то тоже сегодня перепил.
Я возвращаю свой взгляд на Бьорна.
- И… что это значит?
Он пожимает плечами.
- Вот бы знать. Я сам впервые в жизни вижу такое.
- Хм. – Озадаченно прикусываю губу.
- А когда я видел тебя во сне, это было так же реально, как сейчас. – Хмурится Бьорн, придвигаясь ко мне. – Твой голос, твой запах…
Я невольно сглатываю.
Мои плечи начинают дрожать.
Я смотрю на парня снизу вверх и ощущаю, как подкашиваются мои колени.
- Все было как наяву. – Он дергает головой.
- Ты думаешь, я приходила к тебе во сне? – Осторожно спрашиваю я.
- А ты приходила?
В его взгляде надежда. Или мне кажется?
- Не знаю. - Мы так близко друг к другу, что я буквально согреваюсь, ощущая идущее от него тепло. – Если что-то во мне и есть такое, то это точно связано с моими снами.
- Расскажи мне.
Бьорн облизывает полные губы. У меня сердце щемит от этого простого движения.
- Я вижу во сне того, о ком думаю. – Признаюсь я, пожимая плечами. – Это продолжается уже несколько лет. Сначала проявлялось как нарушения сна, лунатизм, затем чередовалось бессонницей, а теперь… теперь это просто выматывает. – Набираю полные легкие воздуха. - Мне кажется, я умею ходить в чужие сны, Бьорн.
Я впервые называю его по имени, и от этого у меня покалывает на языке.
- Мои сны что-то значат. – Продолжаю я. – Иногда мне кажется, что я вижу прошлое, иногда – будущее. Но чаще вообще не понимаю, что вижу. Все так… реально. Как в тот раз, когда я увидела Стину и пошла за ней в лес, а встретила тебя.
- А что говорят твои родные? – Его лицо от напряжения затягивается мелкими паучками-морщинками.
- Тетя Ингрид что-то знает, но оберегает меня, не рассказывает. Иногда я думаю: вдруг моя мать была ведьмой или что-то в этом роде? Вдруг все из-за этого?
- Нет. – Парень мотает головой. – Ты из простой семьи, я наводил о тебе справки сразу, как ты появилась в городе.
- Ты уверен?
- Абсолютно.
Меня покачивает на ветру.
- Тогда не знаю, что и думать. А зачем ты наводил обо мне справки?
- Мы всегда стараемся узнать как можно больше о каждом, кто приезжает в город. Такова наша обязанность. Мы должны быть уверены, что чужаки не несут угрозу для города и его жителей.
- Ваша… обязанность?
- Да. – Кивает он. – Моя и моей семьи.
- Вы… - У меня пересыхает в горле.
- Таких, как мы, - Бьорн наклоняется к моему уху, - в наших краях называют Дхампири. Тебе знакомо это слово, Нея?
28
Я не произношу ни звука.
«Нет» - качаю головой.
- Сейчас уже никто не говорит так. – Поясняет парень. – А если и произносят это слово, то лишь шепотом. Считается, что таких, как мы, больше не осталось, поэтому Хельвины держат свое происхождение в строжайшем секрете. Никто не должен знать о нас: мы – тайная сила, которая годами поддерживает равновесие в здешних краях. Когда умрет последний из моего рода, и некому будет встать на страже спокойствия этих мест, тогда мир погрузится во тьму.
- Дхам-пи-ри? – Повторяю я, пытаясь осознать и почувствовать это древнее труднопроизносимое слово на языке. – И кто вы такие?
Холодный ветер пробирает меня до костей, а поверхность каменного парапета жжет мои пальцы.
