Он посадил сферу на землю, мы подошли поближе и присели на корточки, чтобы быть с ним наравне.
Гуманоид указал большим пальцем через плечо на кучу вещей, которые он пригнал.
— Плата, — объявил он высоким, писклявым голоском.
Мы ответили не сразу. Надо было переварить.
— Плата за что? — наконец выдавил Карр.
— За веселье, — ответило существо.
— Не понимаю, — сказал Мак.
— Мы сделать каждое по одной. Мы не знать, что вы хотите, поэтому сделали каждое. Плохо, что двух комплектов нет. Потерялись, наверное.
— Фигурки, — сказал я остальным. — Вот о чем он говорит. Фигурки — они как чертежи, а сумка, которую Гризи срезал у своей Тени, и сумка моего Бенни…
— Не всё, — сказало существо. — Другое будет позже.
— Нет, погодите секунду, — сказал Карр. — Давайте проясним. Вы нам платите. За что? Что именно мы сделали для вас?
— Как вы всё это сделали?! — выпалил Мак.
— Спрашивайте по очереди, — встрял я.
— Машины уметь делать, — сказал гуманоид. — Когда знают, машины делать всё. Очень хорошие машины.
— Но почему? — повторил Карр. — Почему вы их для нас сделали?
— За веселье, — терпеливо объяснил инопланетянин. — За смех. Мы смотрели. Большое слово есть, я не могу…
— Развлечение? — предположил я.
— Да, правильно. «Развлечение» правильное слово. У нас есть много времени для развлечения. Мы сидеть дома, смотреть экран для развлечений. Скучно. Хочется чего-то новое. Вы — новое. У вас много интересное. Мы хотеть платить.
— Господи! — воскликнул Найт. — Кажется, я понял. Наше появление тут — большое событие, поэтому к нам отправили Теней. Мак, вы вчера вечером вскрыли конус?
— Вскрыли, — ответил Мак. — Насколько мы поняли, это ТВ-передатчик. Не совсем как у нас — есть кое-какие отличия. Но это устройство точно передает данные.
Я повернулся к инопланетянину в его сияющей сфере.
— Слушайте внимательно, — сказал я. — Вернемся к делу. Продолжите ли вы платить нам, если мы будем вас развлекать?
— С радостью, — ответило существо. — Вы развлекаете, мы даем вам, что вы хотеть.
— Вы можете сделать много копий одного предмета?
— Покажите нам, — ответило существо. — Скажите, сколько надо.
— А сталь? — спросил Мак. — Вы можете сделать сталь?
— Не понимаю «сталь». Покажите нам. Как сделано, размер, форма. Мы делать.
— Если мы будем вас развлекать?
— Точно, — ответил гуманоид.
— Договорились? — спросил я.
— Договорились.
— С сегодняшнего дня? И всегда?
— Пока вы делать нас радостными.
— Это не так-то просто, — шепнул мне Мак.
— Проще, чем думаешь.
— Ты с ума сошел! — взвыл Мак. — Они ни за что нам их не вышлют!
— Вышлют, — ответил я. — Там, на Земле, что угодно сделают, чтобы закрепиться на этой планете. И пойми, сделка того стоит. Базе надо только выслать нам по одному экземпляру всего необходимого. По одному! Мы дадим им один двутавр, а они сделают тысячу. Да это же лучшая сделка за всю историю Земли!
— Мы выполнять наше, — радостно заверил нас гуманоид, — пока вы выполнять ваше.
— Сейчас пойду и все организую, — сказал я Маку. — Напишу на Землю и заставлю Джека прислать их.
Я разогнулся и пошел обратно к лагерю.
— Остальное, — сказал гуманоид, указывая через плечо.
Я обернулся.
К нам плыла еще одна туча, держась совсем у земли. Только на этот раз туча состояла из людей — из спрессованных людей.
— Эй! — крикнул Мак. — Так нельзя! Это запрещено!
Мне не надо было смотреть. Я прекрасно знал, что его возмутило.
Инопланетяне скопировали не только наше оборудование, но и нас самих. В этой массе людей были копии всех нас — то есть всех, кроме меня и Гризи.
Я ужаснулся и разозлился, как разозлился бы любой на моем месте, но я не мог не представить, что устроят такие вот копии. Представьте двух Маков, спорящих, кто должен возглавлять операцию! Представьте, как бы уживались вместе два Торна!
Я решил не задерживаться. Мак и остальные сами объяснят, почему нельзя копировать людей. В своей палатке я сел за стол и написал категорический, очень срочный запрос на пять сотен окулюсов.
Сила воображения
Перевод О. Битова
Салон-магазин находился в самой фешенебельной части города, куда Кемп Харт попадал нечасто. Она лежала в стороне от его обычных маршрутов, и он сам удивился, когда понял, что забрел в такую даль. По правде говоря, он вообще никуда бы не пошел, сохранись у него кредит в баре «Светлая звездочка», где обреталась вся его компания.
Как только Харт разобрался, где он, ему следовало бы развернуться на все сто восемьдесят и убраться восвояси: он ощутил себя лишним здесь, среди роскошных издательств, раззолоченных притонов и знаменитых кабаков. Но салон заворожил его. Салон просто не дал ему уйти. Харт застыл перед витриной, забыв о своем стоптанном и заношенном убожестве; рука, засунутая в карман, ненароком нащупала две мелкие монетки, которые там еще уцелели.
За стеклом стояли машины, блестящие, сногсшибательные, именно такие, каким и надлежало продаваться на этой изысканной, напудренной улице. Особенно одна машина, в углу, — она была еще больше и блестела еще ярче, чем остальные, и над ней словно витал ореол великой мудрости. Массивная клавиатура для наборa исходных данных, сотня, а то и больше прорезей для ввода кинопленок и перфолент, нужных по ходу процесса. Судя по градуировке шкал, выбор настроений гораздо богаче, чем Харту когда-либо доводилось видеть, да, по всей вероятности, еще и множество других достоинств, не столь заметных с первого взгляда.
«С такой-то машиной, — сказал себе Харт, — человеку ничего не стоит прославиться практически за одну ночь. Он напишет все, что пожелает, и напишет хорошо, и перед ним распахнутся двери самых привередливых издателей…»
Но как бы ему того ни хотелось, заходить в салон и осматривать машину не имело смысла. Думать о ней и то было без толку. Оставалось лишь стоять и глазеть на нее сквозь витринное стекло.
«И все-таки, — сказал он себе, — у меня есть полное право войти в салон и осмотреть ее со всех сторон. Кто и что может мне помешать?..» Никто и ничто — ну если не считать усмешки на лице продавца, молчаливой, вежливой, точно отработанной гримаски презрения в ту секунду, когда он отвернется и поплетется к выходу…
Он украдкой бросил взгляд по сторонам — улица была пуста. Было еще слишком рано для того, чтобы эта надменная улица возродилась к жизни, и у него мелькнула надежда, что, если он все-таки войдет и попросит разрешения осмотреть машину, ничего страшного не случится. Может, он сумеет объяснить, что не собирается покупать машину, а только хочет поглядеть на нее. Может, они не станут над ним смеяться. Конечно же нет, никто и слова против не скажет. Мало ли людей, в том числе богатых и известных людей, заходят в салон просто поглядеть…
