– Спасибо, Талатий, что ты веришь мне. Хотя я сама себе не до конца верю, а что, если всё окажется неправдой? Если я не твоя сестра? Если дух замка ошибся? – мой нервный монолог прервал сам собой открывшийся кран с водой.
– Это правда, – выдохнул Талатий.
– Дух замка набирается сил, вдруг сам сможет перед императором предстать? Талатий, я же сердце крикуна уничтожила, чтобы батюшка не вызвал меня из другого мира.
Эльф тихо засмеялся.
– Представляю его выражение лица, когда он узнал, что безродная эльфийка уничтожила артефакт. Мэри, мне пора, нужно найти Валентайна, без него, боюсь, что его разъярённый батюшка не будет меня слушать. В гневе он страшен. А тут двойное преступление, против его любимой супруги и против него самого.
Он поцеловал меня в щёку, ободряюще улыбнулся и вышел за дверь.
– Шимит, Мишут, а жизнь-то налаживается. Только бы Талатий и Валентайн смогли убедить императора.
Расправила простынь, взбила соломенную подушку и прилегла. Всё равно ничего другого не оставалось.
В ожидании часы растянулись вдвое дольше. Обойдя комнату раз триста, раз пять умывшись, я, наконец, получила ужин. Всё та же каша, хлеб и вода.
Усевшись с ногами на кровать, поужинала, отнеся тарелку к двери, решила попробовать уснуть. Но не тут-то было. Дверь открылась, ко мне вошли два воина при полном параде, с оружием наперевес. За их спинами маячил невысокий мужик.
– Так, девица Айрис, – он выступил вперёд. – Каяться будешь в своих злодеяниях? Чистосердечное признание облегчит твою участь.
– Это чем же? – удивлённо посмотрела на мужчину. – Не казнят?
– Казнят, конечно, но разрешат тебе самой выбрать вид казни.
– Не интересует, – с вызовом сказала я. – Если это всё, оставьте меня в покое до утра.
– До утра, милочка, не получится. Император узнал, что ты не просто покушалась на императрицу и уничтожила редчайший артефакт, а также участвовала в покушении на эльфа Талатия, оказавшегося не простым жителем дружественной империи, а самим наследным принцем. Вот и письменные показания эльфийки Шамак. Читать будешь?
– Нет, – и кто придумал эти антимагические кандалы? Я бы сейчас поборолась за свою жизнь.
– Также тебя обвиняют в том, что ты одурманила его высочество Талатия. Да так, что он, потеряв ум, требовал немедленной встречи с его величеством, находящимся у кровати больной супруги. Принц приходил к тебе? Говори!
– Нет, принца не было, – злость распирала изнутри.
– Вот и признание охранника Малогоры, тут же золото, которое ты ему дала, чтобы он заманил его высочество Талатия сюда, в камеру, – продолжал дознаватель или судья, непонятно кого сюда прислали.
– Где сейчас его высочество Талатий?
– Сердобольная императрица, хотя и болеет, но сама выглянула на шум и с помощью магии успокоила его высочество. Лекари сейчас неотступно сидят возле его кровати, пытаются привести в чувства. Получается, что тебя нужно трижды казнить. И чтобы ты не смогла причинить вреда ещё кому-нибудь, казнь состоится немедленно. Взять её!
Два верзилы приблизились ко мне.
– Я сама пойду, – не пристало её высочеству быть притащенной на эшафот.
– Правильно! Пусть идёт сама, нужно со смирением принимать свою участь, – противный мужичок первым вышел из камеры и исчез.
Обувь никто не предложил, холодный пол обжигал ступни.
Глава 45. Казнь
– Сейчас ножкам будет тепло, – прошипел в ухе Мишут. Мои замёрзшие ступни словно в тёплые нагретые тапочки одели. У меня получилось чуточку расслабиться, идти стало легче.
Через время мы вышли на широкий двор, наполненный народом. В основном это были слуги. На наспех построенных трибунах сидели более благородные господа. В центре же трибун поставили ложу для императорской четы.
Вдоль эшафота стоял целый отряд солдат. Вот это почести. Неужели меня стоит так бояться?
Мне совсем не хотелось умирать, сердце до последнего надеялось, что Валентайн успеет меня спасти. Но где он?
Тут же мелькнула предательская мысль: под прикрытием двух огненных големов, пока они воюют с целым двором, наполненным магиками, сбежать.
Плаха была новая, а вот палач, стоявший с огромным топором, не старый, но опытный.
– Подожди, дай я скажу, – возле правого уха прошипел Мишут.
– Нет, дай я, – шипел в другое ухо Шимит.
На сцену поднялся всё тот же мужичок, что побывал в моей камере, развернул свиток и начал зачитывать злодеяния, в которых обвиняется девица Айрис.
– Говорите по одному, – попыталась привлечь к порядку големов.
Мои глаза безуспешно искали в толпе Валентайна или хотя бы Талатия, или Айрис. Мне нужна была поддержка.
Моё лицо горело от злости. Нет, я не нашла друзей. Но взгляд наткнулся на злую ухмылку Ламарии. Она стояла в толпе, скалилась и прикрывала платочком щёку. Похоже, ожог от магического огня просто так не проходит.
Я усмехнулась, показывая глазами на её щёку. Лицо оборотницы перекосилось от ненависти. Вот ведь гадина, пришла полюбоваться на мою казнь.
– Хозяйка, ты слушаешь? – к действительности меня вернули сразу два голоса шипящих в уши.
– Угу, – промычала так, чтобы никто не услышал.
– Мы долго думали, рассматривали твоё тело, ауру…
Чего они делали? Я покраснела от стыда. Зачем големам осматривать полуэльфийку?
Мысленно дала себе затрещину и вновь вслушалась в тихое шипение.
– Мы сможем, нашей магии хватит, если мы оба, точечно направим её на твою ужасную родинку, то выжжем её дотла.
Надежда вспыхнула алым пламенем в моей груди. Хотелось плакать. Улыбка озарила лицо. Я быстро кивнула, соглашаясь.
– Вот и полуэльфийка согласна с моими словами, радостно подтверждает, что напала на императрицу, – противный голос обвинителя заглушил повсеместный вздох. Если были те, кто не верил в мою вину, тут же поверили.
– Леди Мэри, это непростая магия, она перекроила твоё тело, тут столько напутано артефактов, пока мы распутаем, пока выжжем пятно, вам будет очень больно, – шипел Шимит.
– Очень больно, – вторил Мишут. – Кости будут перестраиваться, к вам вернётся ваш истинный облик. Готовы ли вы испытать нестерпимую боль?
– Всё стерплю, – улыбаясь, произнесла я.
– Первый раз вижу такую сильную духом девушку, – обвинитель удивлённо посмотрел на меня. – Значит, сама подойдёшь к плахе?
– Начинайте, – прошептала одними губами.
– Ваше величество, – взгляд обвинителя был направлен в сторону трибун. – Разрешите начать?
Мужчина, сидящий в ложе, махнул рукой, разрешая прилюдную казнь.
