— Да ладно тебе, куколка. Поверь, твоему рыбьему девственнику до тысячелетнего меня — как таракану до Тиньмо. Ну вот с кем у него был опыт, с китами и курами?
— Р-р-р! Я промолчу, с кем У ТЕБЯ было, особенно в качестве лисьих экспериментов. Иначе самого вырвет, — сказал Яоши. Потом утомленно прикрыл глаза и выдал: — Я четыре дня не выдержу. Давай его лучше сразу убьем и в цянькунь, хрен с ней, с креветкой, лань-лани новых нарожают.
— Почему четыре, у нас же вечером самолет? — не поняла я.
— Да потому, что живым из-за магической нестабильности мы его переправить сможем только через четыре дня. Он в лучшем случае взорвет сферу уменьшения и цянькунь мне по дороге порвет, вывалив все столетние запасы на головы пассажирам. В худшем — будет большой бум на полстраны. А вот если убьем, то без проблем, можно и вечером. Видишь, одни плюсы!
— Сделаем проще, — вздохнула я. — Премия от императора пока перевешивает мои кровожадные наклонности, а посему…
— М-м-м-м! — очень возмущенно, хотя и безнадежно прокомментировал ситуацию Ян спустя пять минут. Свободна у него осталась только одна рука — для креветки. Другую заломили за спину и привязали к общей системе ремней. А из пояса ханьфу и свернутого носка вышел неплохой кляп. Брыкаться наказанный преступник, конечно, попробовал, но до первого строгого окрика и звонкого шлепка по заднице. На этом моменте он как-то притих и перестал сопротивляться, только очень жалобно моргал на меня длинными ресницами.
Яоши поначалу смотрел на этот цирк с некой долей удивленного скептицизма. Но через полчаса, когда крысу надоело возмущенно мычать и он откинулся на подушку, решив, что в его положении лучше уж тогда спать, хмыкнул:
— А метод-то оказался эффективным. Вернемся домой, своими руками изготовлю ему строгий кляп. Только в другой раз будь добра, когда тебе захочется его ударить, скажи мне. У меня получится… внушительнее. Шлепки от смертной небожителю как слону взмах комариного крыла.
— И лишний раз не стоит трогать чужую задницу, я правильно поняла?
— Да, — совершенно не смутился Яоши. — Тем более ЭТУ задницу. Я не шучу. Ты даже не представляешь, что твоя новая лисья знакомая и моя тетя там творила. Мало ли, вдруг этот извращенец привык и теперь получает удовольствие?
— Му мы момова мымама! — обиженно сказал Ян и отвернулся.
Яоши его величественно проигнорировал, хотя и без перевода было понятно про «чья бы корова мычала».
— А для всех манипуляций с задницами, какие только тебе могут прийти в голову, у тебя есть моя.
— Да ты что! — Я даже от ноутбука отвернулась. — Прямо для всех, для всех?
— В разумных пределах, конечно, — тут же поправился Яоши.
— Разум в приложении к заднице звучит интересно. — Я хихикнула и опять нырнула в работу.
В общем и целом все оказалось не так страшно. Ян-Яна мы к вечеру развязали. Он отплевался, сказал, что местная мануфактура отвратительна на вкус, и в следующие три дня брюзжал уже в меру, послушно затыкаясь при одном выразительном взгляде на носок.
Бабушка кормила нас своими вкусностями и историями, с папой и мамой мы сходили погулять — крыса таки пришлось переодеть в дедовские штаны и куртку, скормив баечку о пропавшем чемодане.
Вот кто наслаждался прогулкой, так это Ян — он аж светился весь, несмотря на попытки сделать брезгливое личико и поворчать.
С ребятами из группы я тоже успела повидаться, и мы наметили вчерне план на следующий сезон, а также нашли в Пекине студию, где я буду записывать звуковое сопровождение к смонтированному материалу, заодно переозвучу его не только на английском, но и на китайском.
Короче, не отпуск, а идиллия… была. Почти вплоть до отлета. Четверо суток спустя заметно погрустневший крыс оброс шерстью и покорно нырнул в сферу. Мы уже попрощались с родными, доехали на такси до Шереметьево, прошли регистрацию, когда телефон Яоши почти взорвался:
— What does the fox say?! Ring-ding-ding-ding-dingeringeding…
— Пингвины лысые! Я же полностью закрыл гуцинь, как они туда попали?! Кто разрешил?!
Глава 46
Яоши:
Двенадцать часов полета превратились в пытку. Я чуть было не спрыгнул с этого жутко медленного куска металлолома и не открыл портал прямо в воздухе, потому что это издевательство: сигнализация орала не переставая. И пусть я перевел систему в беззвучный режим, но медальон связи, замаскированный под телефон, все равно трясся как припадочный каждые полторы минуты.
Я наливался нервным бешенством как кувшин под водопадом. Тай Жень хотя и старалась держать себя в руках (а главное, меня в руках), но тоже едва могла скрыть напряжение.
Под эту дудку даже толстый волхв в соседнем кресле прошел по разряду «подумаешь, муха пролетела». А ведь он даже не скрывался, не пытался сделать себе другой облик и вообще почти откровенно пялился на мою женщину.
Придушил бы. Но было не до него. Там зоопарк взламывают чертовы хвостатые! Чтоб им эти хвосты айсбергом прищемило, да на пару тысяч лет!
— Не знаю, какого хуньдуньего хобота лисье семейство забыло на моей территории, но к горячей семейной встрече я точно не готов. — Едва мы миновали таможню и замаскированный под толстяка волхв отвалил в голубые дали, я едва ли не за шиворот потащил хранительницу за ближайший угол и прямо оттуда открыл портал в «Равнины». — Поэтому, как бы мерзко и глупо это ни звучало, иди первая. Тебе точно ничего не угрожает. Будешь моими глазами. И ушами. Короче, спроси, чего надо! И не хотят ли они пойти на… домой. А я пока приведу в порядок систему безопасности и наконец закрою этим обнаглевшим рыжим мордам доступ наглухо. Но если что, всегда на связи. — Я коснулся своим лбом лба Тай Жень и ментально добавил: «Не забывай. Ты — моя».
«Нашел время», — хмыкнула она мне в мысли, а потом скинула с плеча сумку и спокойно шагнула в портал. Морские ежики, иногда меня восхищает это ее полоумное бесстрашие, а иногда хочется кинуться следом и придушить самому, чтобы другим не досталось. Ну хоть посмотрела бы сначала одним глазом! Нет, шагает как к себе домой.
То есть к себе и шагает. Домой. Но…
Я привычно скрутил лишние мысли в узел и настроился полностью на восприятие того, что видит, слышит и чувствует хранительница.
