Или таковой она казалась на фоне нас с Лиззи.
Акварельные наброски и выписанная с идеальной точностью картина маслом.
Мы с подругой наклонили голову, приветствуя женщину. Она кивнула в ответ и подхватила господина Николаса под руку.
Вопиющее нарушение этикета.
Брови Лиззи от удивления переползли куда-то на лоб, а я, не сдержавшись, глупо хихикнула.
— Добрый вечер, юные дамы, — поклонился нам её супруг.
— Добрый вечер господин Теодор, — вежливо поздоровалась с ним Элизабет, намеренно называя его по имени. Для меня.
Он был одет, как и подавляющее большинство мужчин. Черный смокинг, белый жилет, лаковые туфли. И, как и большинство мужчин, проигрывал маршалу в стати и лоске. Удивительно, но военный мундир демонстрировал породу господина Холда лучше самого дорогого костюма.
Истинный аристократ. Родственник императора. Высшая кровь.
Господин Теодор говорил нам комплименты. Лиззи мило смущалась, я отшучивалась и боковым зрением следила за беседой господина Николаса и брюнетки.
Она льнула к нему будто кошка, он был безупречно вежлив.
— Танцы, — громко хохотнул маршал, — что вы, Кэтрин. Разве что со своими девочками.
Он отвернулся от женщины и протянул руку к той из «своих девочек», кто был к нему ближе. Ко мне.
Лиззи весело рассмеялась и подошла к отцу, подхватив его под локоть.
— С удовольствием с тобой потанцую, — громко сказала она. Холодный взгляд её, направленный на госпожу Кэтрин никак не вязался с очаровательной улыбкой на губах.
А госпожа Кэтрин, улыбаясь не менее очаровательно, смотрела на то, как я в ответ протягиваю руку господину Николасу.
Наши пальцы соприкоснулись. Гладкая ткань перчаток сделала этот жест особенно плавным. Господин Теодор подошел к жене.
— Я вижу чету Слоунов, — заметил мужчина.
Кэтрин чуть прикрыла глаза.
— Нам стоит немедленно с ними поздороваться, — нарочито радостно сказала она.
— Еще увидимся, Николас, — кивнул господин Теодор на прощание. — Дамы.
Мы вежливо поклонились в ответ.
— Напомните, какой пост занимает супруг госпожи Кэтрин? — тихо спросила я.
— И всё-таки придется звонить в ваш колледж, — вздохнул Холд. — Не узнать министра экономики и финансов! Чему вас там учат, Элизабет?
— Так известно чему, отец, — с готовностью отозвалась подруга. — Танцам и домоводству. Да, Алиана? — привстала она на носочки, чтобы видеть моё лицо.
— Именно, — подтвердила я. — А больше имперским аристократкам знать не положено.
Господин Николас раскатисто рассмеялся.
— Полагаю, вы хотите осмотреться, — улыбаясь, озвучил он наши желания. — Я покажу вам дворец.
Господин Виктор, наш уже давно немолодой преподаватель этикета, в своих лекциях неоднократно говорил, что Весенний бал, это не только и не столько танцы, сколько самое красочное представление, призванное подчеркнуть величие Империи и императорского дома.
Тогда я не придала этому замечанию особого значения, зато теперь могла воочию убедиться в правдивости его слов.
Множество залов и множество распахнутых дверей. Каждое помещение — произведение искусства. Множество цветов, множество эпох. Бесценные картины и статуи, сюжетно расписанные потолки. И в каждом из помещений люди, представления, музыканты.
Одетый в одни лишь широкие шаровары, бритый на лысо факир выплюнул струю огня прямо перед нами. Дамы заохали, мужчины зааплодировали. Укротитель огня согнул спину в низком поклоне.
Чуть в стороне двигались под ритмичный стук барабанов танцовщицы. Длинные косы их змеями обвивали стройные тела. Нежно звякали, нашитые на полупрозрачных костюмах крошечные бубенчики.
— Тигр! — громко вскрикнула какая-то девушка, наша ровесница, или чуть младше, тут же получив тихий выговор от стоящей рядом матери.
В крытом зимнем саду, за стеклом, словно пса вели полосатого хищника в широком ошейнике.
Гости с восторгом бросились к окну, чтобы насладиться еще одним представлением.
Людям нравилось наблюдать за сломленным зверем. Опасным, диким, и таким смиренным по ту сторону перегородки.
— Не нравится, — правильно истолковал мой взгляд господин Холд.
— Отчего же? Очень красиво, — я пожала плечами.
— Я не очень люблю восток, — забавно сморщила носик Лиззи.
Мы прошли еще несколько залов насквозь. Везде были люди, артисты, громкий смех и предвкушение.
Предвкушение удачной сделки, где предметом торга были дети, деньги и страсть.
Для многих этот вечер обещал стать поворотным в судьбе.
От обилия красок, звуков и запахов у меня закружилась голова. Господин Холд посмотрел на часы.
— Скоро появится Александр. Пора возвращаться.
Я вдруг поняла, что никого вокруг больше нет. Даже комедианты, и те пропали. В голубом словно небо зале не было никого кроме нас троих.
Скрипнул паркет. В раскрытых дверях показался мужской силуэт.
— Господин Холд, вот вы где! — воскликнул мужчина и сделал уверенный шаг в нашу сторону.
— Эдриан! — обрадовалась встрече подруга.
— Господин Слоун, — вежливо поздоровался Холд.
— Госпожа Элизабет, госпожа Алиана, счастлив встретить вас снова!
Мы с Лиззи присели в коротких реверансах.
От движения в висок ударила боль.
— Уже почти семь, думаю, нам стоит поторопиться, чтобы не пропустить первый танец, — обеспокоенно сказал Эдриан, предлагая мне опереться на его руку.
— Определенно, — согласился с ним Холд.
Двумя парами мы пошли в обратном направлении. Лиззи с отцом впереди, мы чуть поодаль от них.
— Император традиционно приглашает одну из дебютанток на танец, и на третьей минуте вальса пары присоединяются к первому танцу, — рассказывал мне Эдриан прописную истину.
Я вежливо кивнула в ответ.
— Подарите мне танец, Алиана, — спросил меня Слоун. Пустой зал многократно усилил его голос.
Маршал обернулся на нас и поднял бровь.
— Шалишь, Слоун.
Эдриан с достоинством выдержал взгляд и повторил:
— Алиана?
— Конечно, господин Слоун, — вежливо ответила я. — С удовольствием.
Лиззи опустила руку в складки голубого платья, сложив пальцы кружком, в знак «молодец». Я не разделяла её радости. Намного лучше было бы, если бы Эдриан оказывал знаки внимание не мне.
А ей.
Мы вернулись в огромную бальную залу. Гости уже ждали императора, выстроившись в ровные ряды по обе стороны от высокой лестницы и большой танцевальной площадки, на которую вел широкий спуск.
