— Вашей семьи, — отвернул он голову. — Мне сложно объяснить словами.
Неприятный озноб заставил меня поежиться. Наша семья никогда не была большой, мама была единственным ребенком у родителей. Отец её, урожденный Бонк, погиб за несколько лет до присоединения Эдинбурга к империи. Его задрал зимой шатун. И прадед мой тоже сгинул в Эдинбургском лесу.
А теперь и Рэн.
Холд говорил, это родители настаивали на моем отъезде. Хотели уберечь?
Так кто же господин Николас? Враг или ангел-хранитель?
Хорошенький ангел. Сама доброта.
Устало потерла веки. Как же сложно делать выводы, ничего не зная.
Никки снова лег на спину. Закинул руку за голову и закрыл глаза.
Длинные ресницы отбрасывали тени на его лице, я легонько коснулась его волос. Он задержал дыхание, а потом расслабился, позволяя мне перебирать короткие жесткие пряди.
— А не словами? — тихо спросила я.
Он открыл глаза и ответил:
— Можно попробовать.
Сел напротив, обхватил мое лицо руками и прижался лбом к моему лбу. Я смотрела в его глаза и видела в них себя. Никаких провалов в лес, никаких видений. Только теплые руки Николаса, и его дыхание, щекочущее мне нос.
Тихо шумели листья, ветер усилился и играл с моими волосами. Шли секунды, ничего не происходило.
Никки недовольно хмурился и был таким серьезным, что я не выдержала и хихикнула. Он отпустил меня и поднял бровь, в точности копируя любимое выражение отца, это почему-то еще больше рассмешило меня. Я прикрыла рот ладонью и расхохоталась.
— Да. Попытка провалилась, — хмыкнув, подытожил Никки. — Ты закрылась и не пускаешь меня.
Мне было так смешно, что я не придала значения этим словам.
— Ты только представь, как мы выглядели со стороны, — я вытерла выступившие слёзы.
— Как? — улыбнулся Холд-младший.
— Как два барана, — поделилась я мыслью, а он весело рассмеялся в ответ и щелкнул меня по носу.
Шутливо толкнула его в грудь. Николас упал на спину и затих. Я испуганно нависла над ним, он открыл глаза и, хохотнув, дернул меня за волосы. Хлопнула его по руке и, смеясь, улеглась рядом.
Мы смотрели в синее небо и хихикали, и я с удивлением поняла, что так легко мне не было даже с Элизабет.
Может быть, это тоже было частью его дара?
— Не поделитесь, над чем смеётесь? — ровный голос господина Николаса-старшего был подобен вылитому на голову ведру холодной воды. — Я с удовольствием посмеюсь вместе с вами.
— Добрый день, — я резко села, лихорадочно выискивая глазами сарафан. Руки сами принялись заплетать косу, я чувствовала чужой взгляд, скользящий по открытому в купальнике телу, и мечтала от него укрыться.
Так он обжигал.
«Это всё только твои фантазии! — приказала я себе успокоиться. — Холд не виноват, что оказался фактически единственным привлекательным мужчиной в твоем окружении».
«А говорила, не привлекает, — зашептали голоса. — Врала, — ласковый смешок».
У меня задрожали руки. Господи, я всё-таки схожу с ума!
— Не это ищите? — господин Николас протянул мне сарафан.
— Спасибо, — забрала одежду из его рук и натянула спасительную ткань.
— Купались? — мягко спросил маршал меня и сына.
— Да, — я кивнула. Никки пожал плечами. Оделся, встал рядом со мной.
Они стояли друг напротив друга, сын и отец. Один рост, одно лицо, одна прическа. Зеркало с разницей в двадцать с лишним лет.
— Что белые? — без особого интереса спросил отца Николас.
— Всё как ты сказал, — улыбнулся сыну маршал. — Демонстрация силы, и люди сами готовы рвать их на части.
— Люди предсказуемы, — заметил Никки.
— Не все, — господин Холд поднял руку, чтобы дотронуться до Никки. Опомнился. Опустил, сделал шаг назад.
Николас-младший равнодушно смотрел на отца. Повернулся ко мне и сказал:
— Торгуйся, Ана. Ты даже не представляешь, насколько ценна, — дождался моего неуверенного кивка и ушел, не удостоив отца даже взглядом.
Господин Николас задумчиво смотрел ему вслед.
— Чего ты хочешь, Алиана? — повернулся ко мне мужчина.
— Что вы можете предложить?
— Всё, — хищно улыбнулся он и подал мне руку.
— Звучит заманчиво, — вернула улыбку, но к нему не подошла.
Холд выжидательно поднял бровь, только на его лице это выражение не казалось смешным. Темные глаза его не улыбались, губы — лгали.
Что же хотел сказать Никки?
Долгожданная тучка закрыла солнце. Стало ощутимо прохладнее. Господин Николас убрал руки в карманы домашних брюк и расслабленно следил за моим лицом. Впервые я видела его в неформальной одежде, и никак не могла оторвать глаз от этого зрелища.
Обманчивая мягкость ткани на прорисованных под ней мышцах.
Лучше бы он был в форме.
— И покрывало собрать поможете? — хрипло спросила я.
— Помогу, — рассмеялся мужчина.
Поднял плед с земли и аккуратно сложил в несколько движений.
— Лихо, — восхищенно сказала я и взяла в руки корзинку.
— В армии и не тому научат, — доверительно сообщил господин маршал и забрал мою ношу, сунув сложенное покрывало себе под мышку. — Идем в дом? И Никки догоним.
— Идем, — кивнула.
Он был спокоен, и это спокойствие передалось мне. Я смогла, наконец, взять себя в руки и пойти следом. Поравнялась с мужчиной. Он бросил на меня быстрый взгляд. Гравий шуршал под ногами, аромат мужских духов дразнил обоняние.
Холд улыбнулся мне легко и уверенно, отвернулся, чтобы вновь посмотреть вперед, и на шее его я заметила быстро бьющуюся жилку.
Слишком быстро для того спокойствия, что он излучал.
Я запнулась и потеряла равновесие. Господин Николас уронил корзинку, попытался меня поймать. Я почти видела, как руки его хватают меня за талию и прижимают к сильному телу.
Жадно, болезненно, исступленно.
Испуганно отпрянула, подвернула ногу и упала правой коленкой на острые камни.
Боль немного отрезвила. Господи, что за фантазии?!
Откуда слова-то такие пришли на ум. Вот и лечи теперь разбитую коленку, дурище!
Я всхлипнула и поднялась на ноги.
— Больно? — Холд поджал губы.
— Нормально, — отмахнулась я.
— То-то ты плачешь, — не поверил. — Покажи, — приказал он и присел на корточки возле моих ног.
Я приподняла подол, демонстрируя ему ссадину на ноге. Он рукой обхватил меня чуть повыше икры.
