— Благодарю за комплимент, Эдриан.
Он довольно сощурился, будто бы то, как я произнесла его имя, доставило ему удовольствие. Взяла у лакея бокал шампанского с подноса и со смешком призналась:
— Только я не Элизабет.
— И кто же вы, если не юная госпожа Холд? — нисколько не поверил мне Эдриан.
— Бонк, — раскрыла я инкогнито. — Алиана Бонк.
Никогда я не видела на лице человека столь быстрой смены эмоций. От почти счастья, до удивления и … обреченности.
— А вот и Элизабет! — деланно обрадовалась я показавшейся в дверях подруге и подозвала её жестом.
Эдриан, надо отдать ему должное, почти мгновенно взял себя в руки и улыбался сияющей Лиззи почти так же лучезарно, как и мне несколько минутами назад.
Я представила молодых людей друг другу и оставила их, отговариваясь совершенно нелепым женским предлогом, то ли усталостью, то ли головной болью. Мне хотелось спокойно всё обдумать, и компания, пусть и такая замечательная, для этих целей не требовалась.
Но я забылась. Господин Холд ясно дал понять, что желает видеть меня на празднике. Едва я ступила на первую ступень лестницы, ведущей в спальни, он окрикнул меня и приказал вернуться в столовую к госпоже Диане. Мне ничего не оставалось, как последовать его совету. Мама Лиззи взяла меня за руку, и только небо знает, чего мне стоило не выдернуть ладонь.
Маршал встречал гостей один, будто прием этот проходил не в имении, а столице, и не было у дома хозяйки. Госпожа Диана ничем не выказала недовольства, наоборот, шутливо заметила, что таким образом супруг снимает с неё самые тягостные обязанности.
Гостей, вопреки моим ожиданиям, было не так много. Эдриан и чета Слоунов — пожалуй, одни и самых богатых в Империи промышленников, шепнула мне Лиззи чуть позже. Три министра с женами и несколько военных чинов разных возрастов и рангов. Мы все уместились за большим овальным столом. На меня и Лиззи поглядывали с интересом, и только Эдриан видимо избегал встречаться со мной глазами. Всякий раз отворачивался, когда я смотрела в его сторону.
И всё же я чувствовала его внимательный взгляд. Как будто он не просто смотрит, а изучает каждую черточку моего лица, запоминая.
Никки покинул столовую, как только Слоуны вошли в дом. Когда гости окончательно расселись, господин Николас поднялся с бокалом в руке, чтобы произнести приветственный тост.
— Дорогие гости, несказанно рад видеть всех здесь. К сожалению, мой график не позволяет проводить в Южном больше времени, а моё семейство прочно обосновалось в поместье и наотрез отказывается перебираться в столицу… — он отсалютовал бокалом смущенно зардевшейся госпоже Диане. — Но я счастлив, наконец, собрать под одной крышей две такие разные, но важные части моей жизни.
Дамы кокетливо захлопали ресницами, мужчины одобрительно закивали. Лиззи, место которой было по другую сторону стола, рядом с Эдрианом, счастливо улыбалась, я же натянула на лицо вежливую улыбку, прячась за маской любезности от настойчивого, плохо скрываемого внимания всех этих людей.
«Кто это? Что она делает в доме маршала? Почему сидит с нами за одним столом?» — мне не нужно было уметь читать мысли, всё это крупными буквами было написано в чужих глазах.
— Вы уже знакомы с моей очаровательной женой, — продолжил Николас свою речь, госпожа Диана кивком подтвердила слова супруга, — позвольте представить вам мою дочь — Элизабет Холд.
Лиззи поднялась из-за стола и очаровательно смутилась. Мужская половина гостей одобрительно заурчала, дамы покровительственно кивали.
— Моему сыну, к сожалению, нездоровится, — безо всякого сожаления сказал господин Холд, — но я с радостью познакомлю вас с прелестной воспитанницей нашей семьи. — Алиана, встань, пожалуйста.
Я поднялась и расправила плечи, смутно догадываясь, что несколько минут назад, сделала неправильный вывод. Сына ли господин Холд хотел показать первым лицам страны, или меня?
— Алиана давняя подруга моей дочери, — сообщил нам маршал. — Она приехала на обучение из далекой Северной глубинки, и сразу покорила всю нашу семью.
Я оглядела холёные лица. Брезгливость, вот что они испытывали, глядя на меня. Приживалка, определили они мою роль в этой семье. Что ж, отчасти это было правдой.
— Ах, да, — деланно опомнился Холд, — Алиана родом из Эдинбурга. Наверняка вы слышали о Бонках?
Одна из дам, яркая брюнетка в золотом, насмешливо изогнула бровь:
— Бонки? — она кокетливо улыбнулась Холду. — Никогда не слышала.
Маршалл изогнул губы в улыбке, но глаза его по-прежнему оставались холодны.
— А не те ли это знаменитые проводники северного леса? — задумчиво протянул один из гостей. — Николас, ты что же, решил лично удостовериться в правдивости баек? — иронично спросил он.
— Я уже убедился, Теодор. Сказки. Алиана чудесная девочка, добрая и смышленая. Может быть, даже умнее ровесниц, но…
— Никакой связи с лесом, разумеется, — подхватил его собеседник.
— Разумеется, — подтвердил маршал.
— Связи с лесом? — рассмеялась брюнетка. — Кажется, я вспомнила. Дремучий северный край с дикими нравами. Это ведь Бонки не позволили вести железную дорогу через Эдинбург, и мы были вынуждены прокладывать путь до Северного моря в обход, многократно увеличивая затраты. Что там они говорили, нельзя тревожить духа леса? Духа леса, боже мой, это ведь надо такое придумать, — покачала она головой.
Я сжала челюсти, с трудом удерживаясь, чтобы не нахамить. Что эта южанка может знать о севере? Кто дал ей право смеяться над нашими решениями, нашими традициями и нашими чудовищами!
— Как бы то ни было, Император принял такой ответ, — улыбнулся господин Николас. — Семейство Алианы слишком долго находилось в изоляции и не понимает современных реалий. Но и Империя виновата в этом, мы сами запретили Бонкам покидать пределы Эдинбурга. Император лично издал соответствующий указ еще в первый год после присоединения провинции.
С каждым его словом мне становилось тяжелее дышать. Так вот почему мама никогда не была в Империи! Вот почему отец никогда не брал нас с собой в свои короткие вылазки в большой мир. В нашей семье урожденной Бонк была мама, отец взял фамилию жены, как это и было принято у северян, если последний представитель угасающего рода — женщина.
Но почему… почему мне ничего не говорили об этом запрете? И почему позволили учиться в Империи?
— Неужели Александр отменил свое слово? — не поверил сосед Эдриана.
— Александр? — широко улыбнулся маршал. — Нет, что вы. Никогда. Император не меняет своих решений. Дело в том, что чета Бонков отказалась от родительских прав на старшую дочь.
Я пошатнулась, но успела взять себя в руки, прежде чем гости, будто команде, посмотрели на меня. Пренебрежение в их взглядах сменилось жалостью и какой-то брезгливостью. Мать Эдриана с ужасом взглянула на сына, и чуть было не выронила из рук бокал, её супруг успел спасти и скатерть, и платье жены. Только Элизабет удивленно переводила взгляд с отца на гостей и обратно.
