Николас пошел открывать дверь, а я побежала на второй этаж. Чего я испугалась? Это, наверняка, охрана или Кристос с очередной порцией продуктов. Вошла на кухню, краем уха слушая щелчок открывающейся двери и холодный голос Никки: «С кем имею честь?»
«И правая бровь у него наверняка наверху», — тихо рассмеялась, подхватила со стула форменный китель. Действительно, кого это к нам принесло? Кого из моего окружения не знает Никки?
Я вернулась на лестницу, прислушиваясь к разговору, и с удивлением узнала в собеседнике Николаса Теодора Дарема. Он поднял голову и заметил меня.
— Снеговичок!
— Доброе утро, Теодор! — называть его сокращенным именем при Николасе отчего-то показалось мне неуместным. — Что привело тебя к нам? — я спустилась и встала по правую руку от Никки.
— Ты пропустила первую пару. Вчера почти тридцать человек были госпитализированы с территории университета и прилегающей к нему набережной. Часть из них наши студенты, часть просто случайные прохожие. Симптоматика более чем странная, то ли кровавый катаклизм, то ли повальный инсульт. Еще и взрыв бытового газа в нескольких кварталах рядом. Медики рассматривают версию с отравлением.
Мы стояли у открытой двери. По мере того, как Теодор говорил, мне становилось всё холоднее, и вряд ли виной тому был уличный воздух.
— Я переживал, всё ли с тобой в порядке, — договорил Тедди.
— Со мной всё в порядке, — я поежилась, отдала Никки пиджак.
— Вижу, — протянул Теодор и улыбнулся, осмотрев Николаса с ног до головы. — В таком случае, если ты действительно в порядке, может быть, пойдешь со мной в университет? Тем более, по имперскому праву у нас доклад в паре.
Николас положил руку мне на плечо и притянул к себе, согревая теплом своего тела.
— Не бойся, — шепнул он мне на ухо.
Я вцепилась в его рубашку, забывая о приличиях, о том, как это выглядит со стороны, и о том, что на сценку эту смотрит Дарем.
— До встречи? — с надеждой спросила я.
— Иди, Ани, — улыбнулся мне Никки. — До встречи.
Ральф. Там Ральф! И ему надо идти! Спрятала руки за спиной. Николас неторопливо обулся, накинул пиджак, застегнул пуговицы.
— До встречи, юный господин Холд, — напомнил о себе Теодор и протянул Никки руку.
— Всего доброго, юный господин Дарем, — коротко поклонился ему Николас и вышел в открытую дверь.
Тедди кашлянул, растерянно опустил ладонь.
— Как Ольга? — я обхватила себя руками.
— Ольга? — переспросил Теодор, словно не понимая, о ком я говорю. — Ольга в больнице.
Тедди прямо встретил мой взгляд. Он не чувствовал за собой никакой вины. Он легко забыл любовь, получив желаемое.
— Тогда почему ты здесь, а не с ней в больнице? — я надела уличные туфли.
Если Николас считает, что мне стоит пойти в университет, я туда пойду.
— И зачем мне в больницу, Ани? Что, по-твоему, я должен там делать? Держать её за руку? — Тедди продолжал что-то говорить, но я не слышала, смотрела на пустую ладонь и с тоской понимала, что снова осталась одна.
— …уверен, мы скоро увидимся, — выхватил разум фразу.
Уезжая из родного дома, я тоже была уверена, что скоро вернусь. Приеду на каникулы, обниму родителей, поцелую мальчишек. Рэндольфа я так и не поцеловала. Последнее, что я сказала ему было «дурак!» Он пририсовал мне усы на фотографии. Если бы я могла вернуть время вспять, мои слова были бы совсем другими. Я сказала бы ему, как сильно его люблю.
У меня задрожали руки, потемнело в глазах. Сердце остановилось от дикого страха. Ожил ночной кошмар, и на белом камне таяло тело Никки.
Что если я больше его не увижу?
— Я сейчас, — невежливо перебила Теодора и выбежала на крыльцо. Слетела со ступеней, лихорадочно оглядывая улицу.
— Никки! Подожди! — отчаянно воскликнула я, заметив на другой стороне серый китель.
Он услышал, обернулся на крик и побежал ко мне. Остановился в нескольких шагах от меня и понятливо улыбнулся, раскрывая объятия. Я бросилась ему на шею, всхлипнула и спросила:
— Никки, ты ведь знаешь, что я люблю тебя?
— Знаю, Ани, не волнуйся, — он рассмеялся, и я вздохнула, отпуская его. Смотрела, как он уходит и улыбалась. Теперь и я знаю, что ты это знаешь.
— Николас? — позвала его я, вновь заставив обернуться.
— Да?
Господи, откуда у него столько терпения? Ни тени раздражения.
— Ты не рассказал мне про свой якорь. Что это?
— Ты, — просто ответил он. — Я тоже люблю тебя, Алиана. Иди в дом. Простудишься.
Я кивнула, и Никки ушел. Что-то коснулось моих плеч. Я вздрогнула от неожиданности — Теодор накинул на меня плащ.
— Я бы вынес и шарф, но его я не нашел, — сообщил мне он.
— Спасибо.
— Однако я удивлен, — лениво заметил Дарем. — Не думал, что хозяев можно любить.
Глава 7
Ральф мог собой гордиться. Полночи его допрашивали о последнем дежурстве, справедливо (но он, разумеется, и вида не подал) обвиняя во взрыве, аварии на электростанции и потере Фостера. Утром допрос продолжился, но молодой Бонк ни разу не позволил себе не то, что нагрубить, но даже повысить голоса.
А ведь ему полночи снилась всякая муть.
— Вы утверждаете, что не имеете никакого отношения к шаровой молнии посредине зимы, курсант Бонк?
— Не имею, — со спокойной уверенностью ответил Ральф, — это за гранью моих возможностей.
— И ничего необычного во время дежурства вы не видели?
— Не видел.
Он снова стоял на ковре в кабинете ректора академии и смотрел на часы. Еще немного, и можно будет сказать, что здесь он проводит времени не меньше чем в учебных классах. Ральф мысленно усмехнулся.
Одиннадцать. Где Ник?
— Прекрасно, — вдруг улыбнулся ему господин Тобиас. — Именно так вы будете отвечать его высочеству Юрию и офицерам службы безопасности.
— Его высочество зачастил в академию, — заметил Ральф.
— Его высочество наверстывает упущенное, — серьезно ответил ему мужчина. — Я буду присутствовать при вашем разговоре и вмешаюсь, если то потребуется.
Бонк кивнул. Господин Тобиас приказал ему следовать за ним.
Неизвестность нервировала. Ему не сообщили о пострадавших от взрыва, но это совершенно не означает, что таковых не было. Гигантская шаровая молния в это время года, да в центре материка противоречит всем законам физики. Только можно ли доказать его, Ральфа, причастность к её созданию, а главное, нужно ли?
Он слишком опасен, чтобы позволить себе не подчиняться. Он и сам это понимал. Шутки кончились.
