Его палец проникает между складок, и мои зрачки расширяются. Чувствую, как непроизвольно сжимаюсь, отчего Рома кладет на мою шею ладонь, поглаживая большим пальцем под подбородком. Делает первое движение, второе и я со стоном прикусываю без того многострадальную губу, опуская ресницы.
- Нет, смотри, - требует он, судорожно втягивая носом воздух, чуть сильнее надавливая на клитор. От этого по нервные окончания разносится судорога и я вцепляюсь пальцами в его предплечья, царапая кожу. Ладонь с моей шеи смешается на грудь, осторожно сжимая и поигрывая большим пальцем с соском.
Его движения становятся все более ощутимыми. Теперь он не просто растирает мою влагу с водой, но и осторожно проникает внутрь, отчего все ощущается в два раза острее. Я вскрикиваю, когда он полностью вводит палец и мне уже кажется, что этого достаточно. Затем это чувство пропадает, стоит ему убрать его. Странное чувство, будто внутри все скручивает, и оно не отпускает. Приятная щекотка, превращается нетерпеливое желание получить больше. Два пальца – легкая боль от растяжения стенок лона и невероятно приятные эмоции переполняют, отчего не получается нормально вздохнуть.
- Еще, - выдыхаю со стоном, запрокидывая голову и подставляя шею для поцелуев с укусами.
Губы скользят к мочке уха, ноги сводит от накатывающего удовольствия с каждым движением его пальцев.
Поддаюсь бедрами и Рома делает в ответ тоже самое, давая ощутить свою эрекцию. Я слышу его стон, чувствую, как он опускает голову, отчего влажные волосы касаются моей груди. Не давая себе передумать, немного меняю положение наших тел и все-таки добираюсь до ремня.
- Ань…
- Заткнись, - рычу, пытаясь справиться с непокорной пряжкой, когда он накрывает своей ладонью мои дрожащие пальцы. Вторая все еще под тканью моего нижнего белья, убирает ее только для того, чтобы помочь мне окончательно раздеться.
- Вообще, хотел предложить помощь, - язвит Рома, тут же охнув, едва я проникаю под резинку его боксеров, расправившись с непокорными джинсами. Мои пальцы обхватывают член, отчего он замирает на месте.
- Все? Жажда поумничать ушла? – интересуюсь, не ограничивая себя в удовольствии поехидничать. Мне так-то сложнее, я перед ним голая стою, а мое белье с джинсами у ног валяется бесформенной мокрой кучей.
- Коза мелкорослая, - рычит, едва я усиливаю давление и по расширившимся зрачкам, заполонившим радужку, вижу – он на грани. Второй рукой спускаю его джинсы с бедер и подцепляю боксеры, стягивая их ниже, опуская взгляд.
Анатомически природа там не скупилась. Есть чем гордиться. И размером, и формой и длинной.
- Ром? – осторожно спрашиваю, разглядывая с любопытством мужской член. Не то чтобы я его никогда ни видела. Анатомию в школе все проходили. Да и парни в приюте стеснительностью не отличались. Но вот так вблизи и лично касаясь пальцами – никогда.
- Ты там в сантиметр… ох! – выдыхает сквозь зубы, когда я провожу вдоль всей длины, опираясь одной рукой о стену. Мои губы самопроизвольно растягиваются в шаловливой улыбке. Оказывается, мужчину так легко заставить замолчать в самый нужный момент!
- Приятно? – мурлычу, поднимая голову, вглядываясь в перекошенное от страсти лицо. Он опускает ресницы, сцепляя зубы сильнее, а затем произносит:
- А мы с тобой не закончили.
Это не полноценный секс, я не такая наивная. Но ощущение его прикосновений совместно с моими ласками доводит нас до безумия. Едва его пальцы вновь оказываются во мне, я снова забываю, как правильно дышать. Отступившее возбуждение возвращается и движение его пальцев даются уже легче, мое тело подстраивается под него.
Вода продолжает литься на наши тела, попадая на кафель, но никому нет до этого дела. Он напрягся под моими пальцами, пока сама на грани. Оргазм наступает одновременно, теплый поток смывает все последствия. Мне одновременно жарко, и невыносимо холодно. Не понимаю, что чувствую. Дыхание смешивается, потому что только сейчас дыхание возвращается в норму.
А с ним и осознание того, что произошло. Потому как Рома замирает, я кожей чувствую его замешательство. Словно он проснулся от долгого приятного сна, вернувшись в суровую реальность. Сердце сдавливает в тисках – ничего хорошего очно не скажет.
- Ань, - начинает, а его голос еще хриплый после испытанного оргазма и Рома прокашливается, отступая от меня немного. Радужка глаза вновь видна, а еще на лице выражение вины. Ненавижу это. Не хочу слышать.
Пожалуйста, не говори ничего.
- Слушай, я не… - он ерошит важные волосы, избегая смотреть на меня. Хочется прикрыться, обнять себя руками, потому что вода уже не греет. Холод изнутри прогоняет остатки неги вместе с остальными пережитыми эмоциями.
- Ань, прости, - шепчет, проводя ладонями по лицу и глядя на меня с сожалением. С жалостью, печалью.
Не говори этого. Не разрушай того, что было.
- Мне очень жаль. Я не должен был этого делать. Это неправильно.
Боже, ненавижу тебя Сташенко. Какой же ты мудак.
Ни слова из этих мыслей не вырывается из моего рта. Я просто молча поднимаю руку, ударяя его по лицу. Голова дергается немного в сторону. Он одновременно ошарашен и выглядит чертовски виноватым. Вновь хочет что-то сказать, но я не даю этого сделать.
- Вон, - рычу, дрожа от накатываемой ярости. Пальцы сжимаются в кулак, а Рома непроизвольно бросает на них опасливый взор.
- Ань…
- Выйди отсюда! – рявкаю с такой силой, что его практически пулей выносит из душа. Он даже не поскальзывается на мокрых вещах. А жаль. Разбил бы свою тупую голову об кафель, глядишь, поумнел бы.
Я не плачу, даже слез нет. Просто тихо сижу в кабинке, позволяя воде поливать меня сверху. Не знаю, сколько прошло времени. Час или два. Рома не решился зайти, просто сбежал. Как мне теперь с ним работать? Общаться? Жить под крышей его квартиры? Может просто вернуть ему ключи, телефон и подарки, да забыть, как страшный сон?
Наконец умываюсь, выключаю воду и вытираюсь, выходя в пустой тихий коридор. В квартире темно, стоит тишина. Ромы нигде нет, значит ушел куда-то. Где-то в кармане куртки надрывается айфон. Поначалу хотела проигнорировать, но потом решаюсь подойти, доставая его и снимая блокировку. Хмурю брови, глядя на имя звонящего в такую рань. Хоть на улице еще темно, но время давно перевалило за шесть утра.
- Алло? – отвечаю, прошлепав обратно в ванную, дабы разобраться с мокрыми вещами. Выстирать, высушить и уйти отсюда поскорее.
«Не хочешь приехать?»
Голос у Никиты какой-то странный, да и предложение такое себе. Он звучит из динамика так, будто после бешеной вечеринки зовет с ним чаю попит в момент тяжелого похмелья. Не хватает только попросить купить меня ему минералочки.
Отбрасываю глупые мысли, поднимая с пола влажный свитер, разглядывая лужи вокруг и собственные скомканные вещи, а затем открываю машинку.
