Чучундра за моей спиной неожиданно замирает – едва дышит, словно затаившийся зверек, и ее сердце стучит невероятно быстро. Я его чувствую, можно сказать – слышу. Она прислоняется ко мне, шумно втягивая носом воздух и утыкаясь в ткань моего свитера. Убираю свои руки, позволяя ей обнять меня за талию. В начале неуверенно, затем так крепко, что весь воздух выбивает из легких.
- Ром?
- Постой так минуту, ладно? – тихо прошу, продолжая смотреть перед собой в немного пыльное окно.
Все тот же двор, соседка, дурацкий джип, но цвета совсем другие. Не грязно-серые, а разбавленные яркими красками в разных местах, словно мазки неумелого художника на картине. Тут и там – горки, качели, турникеты и крашеные лавочки с беседками.
Мир зимой такой унылый: небо серое, деревья лысые, люди мрачные и температура низкая. Но что-то всегда цепляет взгляд, а на белом покрывале снега видны отблески света даже в ночи.
Мне тоже холодно, и я от этого очень устал. В бесконечной череде дней перестал считать часы. Забывался на вечеринках, свиданиях и алкоголе. Потерял ребенка, работу, друга и жену. Что у меня осталось? Я больше не ощущаю себя целым – не могу себя склеить заново. Кажется, у меня кривые руки.
- Знаешь, этот идиот совершенно не приспособлен к нормальной жизни. Как будто цветок алоэ в комнате, - фырчит мне в спину Аня, но я слышу, как дрожит от слез звонкий голос и кладу свои руки поверх ее.
- Правда? – сглатываю ком, пытаясь выдать усмешку, но получается что-то среднее между вздохом и смешком.
- Ага, он же мне заплатил, чтоб я у него дома хозяйничала. Кстати, платит, правда, на порядок лучше тебя. Не ценишь меня совсем, поди уволил уже? – задает вопрос недовольным тоном с отчетливой опаской. Она правда думала, что я на это способен?
Хотя что лукавить - утром был.
- Тебе надо было засорить его квартиру, как ты любишь. Сам бы выгнал, - тихо смеюсь и Филатова убирает одну руку, шлепая меня между лопатками. Совсем не больно, скорее этой у нее сейчас ладонь горит.
Она делает шаг назад, трясет рукой и ворчит что-то про дураков мужчин с глупыми шутками. Поворачиваюсь и по-новому смотрю на кухню, которая давным-давно перестала быть родной. Вокруг все сияет чистотой. Мне кажется, я не видел холодильник таким сверкающе серебристым уже года три. Мы забили на все, погрузившись в бесконечную пропасть из скорби и боли, позволяя себе тонуть в ней. И глядя сейчас в лучащиеся какой-то щенячьей радостью и одновременно насторожённостью глаза Ани, я понимаю – так быть не должно.
Почему молодая девчонка. Не имевшая ничего, оказалась сильнее меня морально? В какой момент я так потерялся сам в себе?
И может Лера права и мне пора начать жить заново?
- Ром? – Аня смотрит выжидающе. Может боится, что я снова ее оттолкну или дам заднюю. Но сегодня мне совсем не хочется этого делать. Слишком устал жить в вечной мерзлоте собственной души, потому просто взял и потянулся к ней, отбросив все сомнения.
«Завтра выкопаюсь из проблем» - подумал про себя, обхватив затылок Ани и видя. Как расширились от удивления ее зрачки, заполняя радужку.
Краем глаза, склоняясь к приоткрытым манящим губам, замечаю скользнувшую тень от дверного проема. Никита. Он все видел и слышал, но предпочел исчезнуть, будто отступая.
Что ж, парень, возможно до тебя еще можно достучаться. Однажды я услышу твою историю, и мне кажется, нам обоим станет легче. Ведь где-то в глубине души, мы не такие уж разные, что бы не утверждала глупая психология.
Касаюсь Аниных губ в тот момент, когда где-то в глубине коридора хлопает дверь. Дальше все вокруг просто перестает существовать и нас выбрасывает куда-то в стратосферу за поверхность Земли. Ничего кроме сплошной невесомости – ее пальцы цепляются за мягкую шерсть, оттягивают ворот, и он безжалостно врезается мне в кожу. Она тянет дальше и дальше, рычит мне в рот, будто пытаясь в отчаянии сорвать этот чертов свитер. Жажда, нетерпение, страсть – они захватывают нас, забирая последний кислород из легких и вышибая остатки благоразумия из мозгов.
Всего на секунду Филатова отрывается от моих губ, тяжело дышит и глядя в глаза, шепчет припухшими губами:
- Свернешь опять влево, клянусь, в этот раз одной пощечиной не отделаешься.
Вместо слов просто обхватываю руками тонкую талию, в сотый раз поражаясь тому, какая она худенькая. Без сомнения, и страха скольжу ладонями ниже, прямо под ее широкую футболку, выдергивая ее из-под пояса джинсов. Странная мода на мужскую одежду на размер-два больше у молодежи меня просто убивает. Ну, разве что это не моя одежда.
- Умоляю, не носи больше этот наряд уличного бомжа, - стягиваю с нее через голову злосчастный серый кусок материи, оставляя в одном белье. По шее проступают красные пятна, хоть Аня старается держать марку. Задирает повыше острый кончик носа и шипит:
- Это удобно и стильно, - обвивает мою шею руками, охнув. Стоит мне усадить ее на крышку стола. – Оверсайз, бохо, кэжуэл…
Закатываю глаза к верху, делая вид, что любуюсь встроенным светильником в подвесной потолок. Шлепок по плечу привлекает внимание и вынуждает посмотреть ей в глаза, а не в район груди, обрамленной в обычный хлопок.
- Скажи, что-нибудь, - она нервничает, прикусывая без того раскрасневшуюся губу. Остатки ее помады или что там за ерунда сейчас на ней, исчезают, оставляя им розовый природный цвет. Сопит недовольно и хмурит брови, постукивая пальцами по моим плечам.
- Что сказать? Из всего вышесказанного понял только про стиль, - развожу руками, а затем хватаюсь за края своего свитера, стягивая его одновременно с ее словами:
- Рома, ты просто… ох, - Филатова захлебывается словами, забыв, как моргать. Да, у нас есть контакт и все шансы при мне. Никуда не делись, горжусь прямо собой.
- Ты что-то хотела сказать? – мурлычу у самых ее губ, щекоча под подбородком, затем скользя подушечками пальцев ниже по ямке к развилке грудей. Вторая рука поглаживает ее щеку, большой палец оттягивает нижнюю губу и мой лоб прислоняется к ее.
- Я… - Аня вдыхает, пытаясь сформулировать полностью хотя бы одну фразу. Замочек позади нее щелкает, и она втягивает носом воздух громче, вздрогнув, когда бюстгальтер падает к моим ногам, легко соскользнув с худеньких плеч.
- Давай, - выдыхаю ей куда-то в район шеи, дунув на кожу, с удовольствием отмечая волну мурашек. – Говори.
- А… Ник… – едва лопочет имя Воронцова, прикрывая глаза и запрокидывая голову, давая мне больший доступ к своему телу.
- Сбежал. Позвать обратно? – интересуюсь, прикусывая затвердевший сосок и Аня вскрикивает, обхватив ему голову и запуская пальцы в волосы. Мои губы у ложбинки ее груди, а пальцы очерчивают их форму, чуть сжимают и ласкают. И все это под аккомпанементы едва слышимых девичьих вздохов.
- Не-е-ет, - стонет, стоит мне только расстегнуть молнию на узких темно-синих джинсах, стягивая их по стройным ногам.
