Ничего интимного в этом жесте, но ей безумно нравится. Аня обхватывает мои бедра ногами и поддается вперед, прижимаясь крепче. Она жутко нетерпеливая, каждый ее порывистый жест выдает желание. Горящие огнем глаза обжигают холодным огнем, точно льдинки. Филатова прикусывает мою губу. Затем такой же укус на плече, а после длинные тонкие пальцы пробираются к поясу моих джинсов. Приходится ловить их у самой ширинки и сплести со своими в замок.
- Я все еще не услышал того, что ты хотела мне сказать, - тяну слова, слыша в ответ недовольное мычание.
Подхватываю на руки, затем подбрасываю взвизгнувшую Аню вверх. Звонкий смех внезапно музыкой разливается повсюду и теплом по венам вместе с разгоряченной кровью. Я так давно по-настоящему не улыбался, что внезапно сводит скулы. Мы были бок о бок целый год, однако просыпаться я лишь сейчас. Больше не хочу думать, вообще ничего не хочу, кроме нее.
- Я хотела сказать, чтобы ты потом оттер то пятно от чая, - мурлычет эта поганка мне в рот, обхватив ладонями щеки и потираясь кончиком носа о мой. Пока мы преодолеваем расстояние до самой спальни. – Прям все ототрешь до девственной чистоты!
И тут же сама вздрагивает смущенно, отводя взор при слове «девственная, кусая себя за щекой. Нервничая, будто пытаясь мне что-то сказать.
Вхожу в полутемную спальню: окна занавешены, внутри пахнет чем-то свежим – вроде морского бриза. Никакой пыли, постельное белье скрипит под нами, а мягкое покрывало тут же сползает к краю. Под ногами мягкий ворс ковра и на тумбочке светится циферблат часов. Еще практически день, сквозь плотные пробивается редкий свет серого неба. Но нам наплевать, потому что остатки одежды летят куда-то к шкафу, и прохлада белья окутывает нас, пока мы утопаем в мягком матрасе.
- Не уверен, что я такой же идеальный домохозяин, как ты, - морщусь притворно. Аня пытается возразить, но поцелуй на животе ее останавливает.
Откидывается назад и чуть раздвигает колени, позволяя мне спустится поцелуями ниже - к лобку. И каждый раз высекая тихий вскрик, который она пытается заглушить своей рукой.
- Но думаю, это не вся правда, - шепчу, не думая, что Аня услышит. Однако она понимает даже в таком состоянии. Затуманенным взором смотрит на меня, когда я оказываюсь у нее между ног.
- Ни в чем не сознаюсь до конца пыток, - хрипло выдыхает, вызывая у меня очередную усмешку. Ладно, раз нравится играть так, посмотрим сколько продержишься.
Пальцы прикасаются к влажному лону. В начале с осторожностью, затем целенаправленно скользя вдоль, задевая все нервные окончания. Аню чуть не подбрасывает, она хватает ртом воздух. Все такая же чувствительная, как и тогда в душевой кабине. Большой палец немного жмет на клитор, и я слышу свое собственное имя, сказанное невероятно мелодичным голосом:
- Рома…
- Говори, - ставлю ей ультиматум, усиливая нажим.
Проникаю кончиком пальца в нее, слыша протяжный стон в ответ на свои действия. Приподнимаюсь и склоняюсь к ее лицу, заметив румянец на щеках от возбуждения вместе с лихорадочным блеском глаз. Продвигаюсь глубже, ощутив какая она влажная внутри, но еще рано. От каждого движения Аня приподнимает бедра навстречу. Стоны и крики становятся громче, а между ними ее губы отрывисто шепчут мое имя.
- Рома, пожалуйста, - она напрягается в предвкушении оргазма, который я безжалостно обрываю. Исчезнув всего на мгновение, чтобы вернуться. Блестящий серебристый квадратик исчезает где-то на полу. Накрываю ее тело своим, оказавшись максимально близко и заглядываю в серо-голубые глаза, шепча:
- Скажешь?
Аня смотрит сквозь полуопущенные ресницы. Она возбуждённо дышит, а ее сердце стучит, как ненормальное. Она обхватывает меня ногами, притягивая еще сильнее и не давая шанса передумать. Мой член касается раскрытого лона, еще немного – невозможно будет остановиться.
- Я люблю тебя, - выдыхает в поцелуе в тот момент, когда я медленно вхожу в нее, преодолевая преграду и ловя губами тихий крик.
Все, больше нас ничто не разделяет. Я чувствую ее полностью, а она – меня внутри себя. Аня дрожит, ей наверняка очень больно, потому утешающе поглаживаю по волосам, шепча какую-то шутливую ерунду. Кажется, пообещал освоить профессию домработнику и вычистить каждое пятно от чая, которое еще успею оставить. Филатова чуть морщится, тихо смеясь между отвлекающими поцелуями и сама первая поддается бедрами, вонзая короткие ногти в мои плечи.
Никаких задержек и остановок. Меня полностью накрывает, потому начинаю двигаться, боясь лишь сдаться раньше, чем Аня ощутит настоящее удовольствие от первого секса. Может это сомнительно, но мне хотелось бы, чтобы она запомнила нашу ночь без боли. Каждый толчок – усиливающая волна, накрывающая нас обоих с головой. Сплетаю наши пальцы в замок, приподнимая руки у нее над головой, после чего отпускаю и сжимаю кисти одной рукой. Чтобы затем скользнуть пальцами второй вдоль ее лица. Аня ловит губами мой подушечку большого пальца, очерчивающего их контур, и прикусывает его зубами в особо острый момент.
Целую в безжалостном жадном поцелуе до ранок на губах и металлического вкуса крови на языке, которым спешу поделиться. Движения становятся резкими, вбивающими, а пальцы уже сжимают ее бедра почти до синяков. Совсем чуть-чуть, и очередная волна – это настоящее цунами, сносящее все на своем пути. Аня вскрикивает в последний раз мне в рот и через секунду я следую за ней, едва способный дышать.
Грудь тяжело поднимается, когда я с трудом сползаю с нее, уваливаясь рядом и прижимая стройное тело девушки к себе, поглаживая по влажным плечам. Филатова устраивает голову у меня на плече, выравнивая дыхание и прислушиваясь к стуку наших сердец. Она пристально смотрит на меня, заставляя повернуть голову, чтобы услышать:
- Ты так ничего и не сказал в ответ, - голос тихий, едва слышимый, однако я прекрасно понял, о чем она. Убираю руку и поворачиваюсь к ней боком, дабы полностью видеть ее лицо. Осторожно касаюсь ладонью щеки, которую Аня накрывает своими пальцами. Поглаживает кожу, продолжая ждать ответ и мне ничего не остается, как сказать правду:
- Вряд ли ты хочешь услышать от меня привычную ложь.
Она моргает несколько раз. Если сейчас доведу ее до слез, будет ли у нас шанс помирится? Или я ее потеряю? Стоит только подумать об этом – внутри снова все отдается глухой болью. Слабовыраженной, тягучей, но уже вполне ощутимой. Однако Аня не собирается убегать или реветь. Лишь убирает мою руку, чтобы щелкнуть меня по кончику носа и улыбнуться.
- Тогда мы все построим заново. Обещаю, - игриво подмигивает, заставляя меня мои губы вновь растянуться в настоящей улыбке.
Поздно ночью Филатова, завернувшись в одеяло, спит сном праведника. Утомленная, пока еще не привыкшая к таким нагрузкам, она заснула почти час назад, а я остался без сна. Поднялся с кровати, вернувшись на кухню и устроившись на поддоннике – где конечно остался дурацкий след – закурил сигарету, допивая давно остывший чай без сахара. На телефоне – два ночи. Гриша меня со своими извинениями два раза послал в известное место, а после пожелал приятной и пригрозил завтра явится по мою душу прямо на работу, если не явлюсь на сеанс.
