Да-да, психотерапевты – очень упертые ребята!
Несколько пропущенных от потенциальных клиентов, несколько от Лены. Она интересуется, все ли у меня в порядке и почему-то извиняется за поведение Леонида. Рука самопроизвольно сжимается, стоит вспомнить его надменный взгляд и довольную ухмылку. Даже если была измена, этот урод не заслуживает жалости. Мужчина, издевающийся над тем, кто его слабее – не человек.
+ 79184554315: «Если мне снова будет звонить твой психиатр в панике, я приеду и выбью из твоей головы всю дурь. А надо будет: реанимирую и выбью!»
Почему-то сообщение Ильи вызывает смех. Не горький, совсем наоборот. Привычно теплый. Не имея его в базе, все еще помню каждую цифру наизусть. Проматываю с десяток пропущенных вызовов, и палец замирает в миллиметре от экрана на значке с трубкой. Звонить не решаюсь – поздно и, может, я пока не готов к этому. Но ответ все-таки послал.
Роман: «Если ты меня убьешь, тогда на кого ты будешь злиться?»
Поддаюсь порыву и забиваю номер в телефонную книгу, чтобы через пять минут снова прочесть очередное сообщение:
Илья: «Я на дежурстве, все еще могу приехать и надавать тебе по морде. Слышал про кладбище. Ты в порядке?»
Вопрос странный. И в высшей степени безответный. В порядке ли я? Бросаю взгляд на темный проем, докуривая сигарету и туша ее в пустой кружке с остатками чая.
Роман: «Буду в порядке. Когда-нибудь»
Когда-нибудь, я снова научусь не бояться.
Когда-нибудь, снова научусь любить.
И может однажды, мы снова сможем быть друзьями.
Когда оба простим себя.
Глава 23
Я знал, что ничего не будет просто.
Еще в тот момент, когда утром счастливый вышел из квартиры. Давно позабытое чувство эйфории сопровождало меня с момента поцелуя на кухне за завтраком и до самого психологического центра. Ни плохая погода, ни поваливший нежданно град, ни взбешенные водители в пробке – ничто не могло испортить мне настроения. Мерный стук и еще теплый стаканчик кофе из ближайшей кофейни казались такими нормальными.
Как и Аня, взъерошенная и укутанная в одеяло, посреди кухни с большой кружкой химозного чая с лимоном в пакетиках. Кажется, я посетовал на то, что она выпила весь запас и ничего не оставила гостям…
Неприятный червячок зашевелился ближе к нужной улице. Если сделать вид, будто все по-прежнему – его даже не ощущаешь. Однако легкое ощущение напряжения никак не желало меня покидать.
Что это? Страх? Или подсознательное чувство того, что все это лишь иллюзия? Мне очень хотелось верить в нынешнее чувство. Будто я могу по щелчку пальца измениться, хотя бы попытаться. Но чем ближе виднелось знакомое здание, тем сильнее меня грызли сомнения. Лишь хлопнув дверцей, уже будучи на парковке, заставил себя вернутся в прежнее расположение духа. Я же собирался доказать себе и всем вокруг, что меняюсь. Верно?
Или… просто обманываю?
Привычные светлые стены сейчас давили со всех сторон. Меня встретила приветливая новенькая администратор и сразу, не спрашивая имени, повела к уже знакомому кабинету. В этот раз Гриша выбрал комнату с зеленым ковролином. Едва ступив внутрь, поймал на себе усталый взгляд серых глаз из-под очков и невольно поежился, метнув взгляд к дивану. На туалетном столике меня привычно ожидало марокканское кофе с печеньем, а вежливая девушка-администратор шепнула звать ее в случае надобности.
Прямо не клиника психологической помощи – дом родной.
- Садись, - Соболев кивает на диван и следит внимательно за тем, как я пересекаю комнату. Сцепляет руки за спиной в замок, оборачиваясь и потянув:
- Ну, что же…
- Знаешь, - перебиваю его раньше, чем Григорий успевает вставить хоть слово. – Я в порядке, правда. Это просто был временный мини-отпуск. Мне уже определенно лучше. Честно.
Бормочу быстро, едва разборчиво. Не знаю, кого пытаюсь убедить: себя или его? Все это время Гриша, устроившийся напротив, не произносит ни слова. Слушает мой сбивчивый рассказ, о моих наполеоновских планах. Его длинные пальцы теперь придерживают щеку, пока он устраивает подбородок на своей ладони и подпирает локтем подлокотник кресла. Все такое спокойное, привычное: вот снова орхидея в горшке, а там шкаф с кое-какими документами и на столике передо мной несколько фломастеров с листком бумаги. На этой композиции я и задерживаю взгляд.
Красные, они все красные. Почему?
- Увидел что-то интересное? – спрашивает Соболев, отмечая в своем планшете что-то стилусом, пока я озадаченно разглядываю фломастеры. – Хочешь что-то нарисовать?
- Нет, - мой голос неожиданно сиплый, легкая хрипотца заставляет прокашляться и с трудом отрываю взор от злосчастной композиции. – Так вот насчет работы. Я подумал, что могу двигаться дальше. Это не проблема.
- Правда? – в голосе Гриши ничего такого нет, но я ощущаю на языке слащавую приторность. Будто съел килограмм конфет за раз в один присесть. Поднимаю взгляд к сосредоточенному лицу и замечаю складку между его светлыми бровями. – Это очень хорошо, Рома. Большой прорыв. А теперь давай перейдем к практике.
От его улыбки мороз по коже, но собираюсь с духом и расправив плечи, развожу руками, делая беспечный вид.
- Конечно, - киваю на его просьбу, - почему нет? Что надо сделать?
- Нарисовать семью, - продолжает улыбаться Григорий, как ни в чем не бывало. У меня перехватывает дыхание, - а он кивает. Прямо на фломастеры. Те самые. Красные.
- Этим? – переспрашиваю на всякий случай, глянув на них словно это ядовитые змеи. – Красными фломастерами семью на белом листке?
Нет, я серьезно хочу понять. Меня даже охватывает чувство раздражения. Почему красными и зачем рисовать? Я, что, в детской группе по решению поведенческих проблем? Кажется, он надо мной издевается, однако Соболев просто смотрит и ничего не предпринимает. Лишь опускает взгляд к своим ногтям, делая очередную пометку на экране планшета.
С*ка, как я хочу разбить его сейчас об эту голову. Гнев поднимается из глубин – на душе становится мерзко. Он реально стебет меня. Потому что снова складывает свои мерзкие загребущие ручки и кивает на столик.
- Что, Рома? Это какая-то проблема нарисовать домик со счастливой семьей? Мама, папа… и дочь? – вскидывает бровь. Уверен, Гриша слышал скрип моих зубов.
Правая ведущая рука начинает дрожать – дурацкий тремор никак не унимается, приходится сжать запястье левой. Пытаюсь успокоиться, но эмоции нахлестывают лавиной. Одна за другой. Одна за другой. А с ними изодранные клочки мыслей из подсознания, создают кашу в голове и путают напрочь всю тщательно выстроенную с утра систематику.
Прикрываю глаза и пытаюсь представить Аню. На простынях, голую, услышать ее смех и тихий шепот. Ощутить на губах вкус поцелуев, но вместо этого в голове совсем другие образы. Обрывки воспоминаний из той жизни, которую я пытался забыть три года. Они преследуют меня, намеренно подтасовывают ключевые картинки, дабы сбить с толку. Резко распахиваю глаза до боли и бросаюсь к фломастерам, хватая один, сжимая крепко, почти до хруста пластика между пальцами.
