Несмотря на многочисленные издевки, шутки и подколы, именно здесь, в родных стенах, Канарейкин становился тем, кем его всегда знали и любили его близкие. На кухне сейчас, с закатанными рукавами, простых брюках и чуть растрепанными немного поседевшими волосами, Паша являл собой беспечного Кенара. Того самого, над которым постоянно шутил дядя Ярослав или иронизировала мама Елисея.
- Люблю тебя, пап, - вдруг выдал Лиса, совершенно не думая и поймал взор зеленых глаз из-под темных ресниц.
- Не подлизывайся, оболтус. Вижу, тебе что-то надо, - пробурчал Паша, ставя кружку на стол, недовольно морщась. Кот спрыгнул на стол, перебежав к Елисею и принялся ластиться к нему.
Игра с котом, отвлекла парня от мыслей об Алисе и таинственной незнакомке. В подкорке мозга что-то шевелилось, а вот память напрочь отказывалась помогать. Силуэты, образы, туманные фразы – это все, что сумел собрать по кусочкам воспоминаний Канарейкин в попытке доказать свою теорию. Наркотик отнял слишком многое у него в вечер и слишком мало оставил. Если это была Алиса, почему она ничего не сказала? И если она же в тот раз была с ним, отчего сейчас делает вид, будто они по-прежнему не имеют никаких отношений кроме рабочих?
Все это сдавливало обручем виски до головной боли. Слюнявчик мяукнул, приподняв непропорционально большие для его стройного тельца уши, едва услышал шаги хозяйки. Кира Канарейкина с достоинством вплыла на кухню, оглядев своих мужчин и приподняла брови, когда ее старший сын улыбнулся.
- Мамуль, - распахнул объятия Елисей, поднимаясь и заключая хрупкую мать в объятия.
- О, что, мы уже не такие взрослые, чтобы с мамой обниматься? – фыркнула она, целуя в ответ Елисея и потрепав его по щеке. – А после десяти начал личное пространство отстаивать.
- Так к тридцаточке иду уже, мам. Пора задуматься о том, что вы не молодеете, - притворно вздохнул, хохотнув, едва увернуться от шлепка по плечу. Кира затянула пояс своего шелкового бежевого костюма брючного комбинезона и ткнула пальцем в сторону Павла.
- Это все твое воспитание. Я их хорошими растила, чтобы родителей уважали.
- Говорил тебе, давай их в садике оставим и новых заведем. А ты нет, мол, как же. Кровиночки, детишеньки, сорок тыщ за частный садик платим, ты че обалдел, Паш, - закатил глаза Кенар, отмахнувшись.
- Да-да, - закивал Лиса, невозмутимо взяв кружку с чаем, прислонившись к краю кухонной тумбы рядом с раковиной. – Дети все в соседей, а вы оба просто золото.
- Конечно, младшее поколение всегда хуже прежнего, - хором отозвались родители, на что Елисей только фыркнул.
Из родного дома младший Канарейкин выпорхнул полный надежды и предвкушения. Попытка разговорить родителей не удалась: оба резко прикинулись старыми, немощными и глухими. Мать не остановила даже угроза отправится в лесную глушь с таинственным модным целителем и гуру йоги. По ее же словам, после пары десятков лет с его отцом, уже ничего не страшно. Собственно, Елисей не особо и надеялся.
Родной брат отпадал сразу – Антон уперто заявил, что ничего не знает и не помнит. Он вообще в такие моменты очень часто становился похожим на мать. Ни угрозами, ни уговорами не проймешь. Влад Радов избегал его как огня, а супруги Тасмановы вовсе сделали вид, что они не при делах. Все остальные были либо не в курсе, либо знали ту же полуправду, что и сам Елисей.
- Не семья, а один сплошной дурдом без колесиков, - буркнул Елисей, вышагивая в сторону подъезда молодой четы Тасмановых.
Собственно, он почти до него дошел, когда заметил вожделенную жертву – своего друга Марка – у одной из лавочек. Рядом с ним сидел усталый Шницель – старый серебристый пес породы хаски; а вокруг лавки бегала такая же хаски, только черно-белая, по имени Стася. Стоило подойти ближе, как молодая собака задрала заднюю лапу, принявшись поливать деревянную ножку, высунув от удовольствия язык.
- И в чем провинилась лавочка? – поинтересовался Елисей, подходя ближе и сунув руки в карманы куртки, с интересом наблюдая за тем, как Марк бросает лакомство довольной Стасе.
- На ней сидят бабушки, - потянул Тасманов, присаживаясь на корточки и протянув руки к собаке, которая подошла ближе. Он потрепал хаски по холке, принявшись поглаживать ее шею, зарываясь пальцами в собачью шерсть, приговаривая:
- Кто у нас умная собачка? Стасенька! Почему мы не любим Зинаиду Валентиновну, которая тут сидит? Правильно-о-о, потому что она вчера опять пожаловалась на нас участковому, - злорадно хохотнул Марк, обнимая собак.
- Тасман, - задумчиво потянул Елисей, встречаясь с совершенно невинным синим взором друга, едва тот поднял голову. – Вот знаешь, в такие моменты, ты мне папеньку напоминаешь. Вас точно не в одном адском цеху выпустили?
Блондин поморщился, поднимаясь с корточек и стянул кожаные перчатки, пряча их в карман своей черной крутки-авиаторе. Зафиксировав оба поводка на минимальную длинную, он двинулся вперед, позволяя неугомонным собакам шагать лапа в лапу рядом с собой.
- Не сравнивай меня с дядей Пашей, - отозвался, улыбнувшись парочке прошедших девиц, едва не вызвав у них сердечный приступ. – Он - устаревшая моделью. Такие уже не делают, запчасти не продают. Иногда глючит, порой барахлит…
- Зубы выбью. Абонемент у стоматолога себе купишь пожизненный.
- Вот, никакой фантазии, - неопределенно отмахнулся Марк, качнув головой и поправляя воротник.
– Я, может, комплимент сказал, а ты сразу агрессивно надулся. Тебе надо что-то делать с нервами, дружочек. Нельзя столько психовать, это плохо сказывается на общем эмоциональном фоне, - он ядовито улыбнулся, шлепнув Елисея по груди и отскочил в сторону вместе с собаками, дабы не нарваться на ответный удар.
- Смотри ядом не захлебнись, хомяк-переросток, - огрызнулся Лиса, попытавшись его пнуть, но блондин вновь увернулся.
- Не-не-не, - поцокал языком Марк, покачав указательным пальцем. – БДСМ только с женой и за особые заслуги.
- Фу, не хочу знать, что ты делаешь с моей младшей сестренкой! - скривился Канарейкин, едва они достигли подъезда. Из того, возле которого стояла лавочка, вышла грузная женщина, завернутая в длинный коричневый плащ и в пуховой платок. Парни остановились, дождавшись, когда она тяжело протопает к своему любимому месту отдыха и разразится проклятиями на всю улицу.
- Проклятые собачники, никакого спасу от них! – заверещала Зинаида Валентиновна, всплеснув руками и подпрыгивая тяжело на месте. С минуту Елисей наблюдал за этими манипуляциями, задумчиво спросив:
- А если ее удар хватит на почве чрезмерной физической активности?
Марк повернул голову в его сторону, насмешливо улыбнувшись.
- Это же прекрасно. Зато никаких участковых и обвинений в наркомании, а также устройства оргий.
- Оргий? – округлил глаза Лиса, услышав писк электронного замка. Едва карта-ключ коснулась его - металлическая дверь услужливо распахнулась, впуская их внутрь светлого чистого подъезда жилого элитного дома.
