Принц Абель Трастамара обладал даром управлять волей. И передо мной стояла одна из тех, кто полностью ему подчинился.
Ох, Далия, ну и вляпалась же ты.
[1] Трикветр (трикетра) — представляет собой плетеный орнамент, нарисованный одной линией, образующий три лепестка с тремя самопересечениями. Часто в него вплетается еще и круг. Трикветру иногда называют «кельтским узлом» или «тройным кельтским узлом», и формально это правильно, трикветра — один из кельтских узлов. Так же трикветру называют трилистником, что тоже правильно.
Глава 16
Хуже завтрака с герцогиней — остаться под ее неусыпным контролем без защиты мисс Дюмарье. В момент, когда ее светлость изъявила желание прокатиться с нами по столичным магазинам, я едва не рухнула со стула. Кусок бекона застрял в горле. Пришлось глотнуть воды, судорожно откашливаясь и ловя ртом воздух.
— Моя дорогая, вы заболели? — поинтересовалась герцогиня у меня.
Эта семья доведет меня до нервного срыва раньше, чем объявят о нашей с принцем помолвке. Старший наследник использовал на мне чары, королева вела свою игру, а теперь герцогиня. Я все еще помнила ее слова о слежке за Эриком, хоть и не собиралась им следовать. Никакого желания выяснять секреты будущего мужа у меня не было. А вот парочку тайн своей кузины и принца Абеля я бы узнала.
Дар подавлять волю — это магия всевластия. Я пыталась припомнить хоть одного короля или королеву, обладавшую такими силами. Но на ум никто из правящей династии Данмара не приходил. Король Агор — огневик, королева подавно не значилась по спискам выдающейся колдуньей. Единственный, кто пришел мне на ум: Рейгар Доннхад — последний король Зеленых островов из великого рода. Не подкинули же Абеля к порогу дворца кельпи, перенеся через сотню лет после смерти монарха? И почему нигде и никем не упоминалось о силах наследного принца? Впрочем, летописцы легко могли подчистить историю рода Трастамара в угоду политики. Поэтому доверять учебникам истории совершенно не стоило.
— Я в порядке. Спасибо, ваша светлость, — отозвалась я, дабы поддержать хоть какую-то видимость разговора. Г ерцогиня наклонила в голову, затем кинула взгляд на мою тарелку с завтраком, где уже давно остыла еда, и сейчас я просто ковыряла ее вилкой.
— Это прекрасная возможность, — проговорила наставница. — Побыть в вашем обществе. Мы соберемся немедля...
— Только я и девушки, мисс Дюмарье. Хочу узнать невест моих внуков поближе, — перебила восторженную госпожу Сорель герцогиня.
Я вздрогнула, а вот Амалия едва не выронила нож из ослабевших пальцев. А, значит, не меня одну пугала ее светлость. Всю надменность с лица Амалии просто смело. Честно говоря, я надеялась на чудо: машина сломается, модистка поскандалит. Нам ведь сегодня платья примерять. Но ничего не произошло. По негласному решению ее светлости все ждали нас во дворце с небольшой прогулки.
В этот раз Амалия не рискнула бунтовать и надела простое муслиновое желтое платье для прогулок со скромным вырезом. Едва мы забрались в салон знакомого автомобиля, водитель покосился в нашу сторону. Кузина вздрогнула, краснея от воспоминаний о своем конфузе.
Я же пыталась сосредоточиться, по крупице вытягивая забытые воспоминания. Куда шла, что делала, но каждый раз в голове звучал только голос наследника.
— Вам очень идет голубой цвет, Далия, — протянула герцогиня, заставляя меня вновь очнуться и посмотреть в лицо бабушки принцев. Поджав тонкие губы, ее светлость сжимала набалдашник трости, сидя прямо, точно статуя.
— Благодарю, — пробормотала я, а Рошель Дюваль повернулась к притихшей Амалии.
— Вы, милочка, довольно симпатичны. Граф Сент-Клер — достойный подданный королевства, и его дочь должна быть такой же. — Амалия вздрогнула.
Я удивленно посмотрела в сторону невозмутимой герцогини. Машина подпрыгнула на ухабе, едва мы выехали за ворота дворца, двигаясь в сторону города. Пейзаж за окном не представлял интереса, а вот слова ее светлости — очень.
— Извините, — осторожно спросила я, разглядывая темно-синюю шляпку с тончайшей вуалью, которая скрывала лицо герцогини. — Куда мы направляемся?
— В Храм Истины, мои дорогие, — скупо улыбнулась ее светлость в ответ. — Должны же мы попросить у богов благословения на свадьбы, — она равнодушно отвернулась к окну, и в салоне повисла тягостная тишина.
Весь путь до столицы я молчала, стараясь лишний раз не шевелиться. Не очень понимала к чему выезжать с территории дворца: герцогиня могла позвать любую из нас в свои покои и спросить о чем угодно.
Любопытно, что до недавнего времени она редко появлялась на торжествах, связанных с королевской четой. Почти никогда не участвовала в народных празднествах, требующих присутствие короля и его семьи. Даже на отборе герцогиня предпочла роль стороннего наблюдателя. Лишь раз на предпоследнем испытании она взяла слово и спросила участниц:
— В чем заключается величие страны?
Тогда ни один из ответов не оказался правильным. Большинство девушек рассуждали по принципу: «Величие страны — мощь королевской семьи». Я видела, как старая ведьма улыбалась с ехидством и слегка качала головой. В своем черном платье она напоминала большую ворону, восседавшую во главе стола. Я все ждала, когда ее светлость расправит крылья и начнем злобно каркать на глупеньких участниц. Когда очередь дошла до Мали, моя сестра ответила не лучше: «Величие страны в наследнике престола». И этот ответ герцогиню тоже не устроил.
Стоило нам въехать в город, послышался шум улиц за окном. В прошлый раз из-за присутствия Эрика я толком не разглядывала Ландор. Его замечание по поводу островитян выбило меня из колеи. Рассуждение о тех, кто давным-давно потерял свободу, слишком сильно разозлили.
Небольшая группа людей столпилась на площади, что-то выкрикивая. По бедным одеждам и гвардейцам, наблюдавшим за происходящим неподалеку, я поняла, что это беженцы с Зеленых островов. Кое-кого уже выхватили из толпы, роняя на землю под возмущенные вопли остальных. Не только люди, но и волшебный народ скандировал лозунги:
— Мы свободны и независимы! Имеем право на достойное будущее! Так почему наши дети вынуждены голодать, побираясь на улицах? Мужчины не получают достойной оплаты, а женщины продают себя?
— Равенство! — кричали остальные главному возмутителю спокойствия. Я пыталась его разглядеть, но никак не получалось.
— Отвратительно, — проворчала Амалия, пряча лицо за раскрытым веером. — Эти помойные крысы совершенно неспособны на благодарность. Разве король не дал им возможность жить? Чем они недовольны?
— Видимо, этого недостаточно, — ответила я, слыша в ответ негромкое фырканье. — И не забывай, ты говоришь о родине моего отца.
— Гремлин, нечем здесь гордиться, — ядовито отозвалась Амалия, и мне захотелось стукнуть ее зонтиком. Я скрипнула зубами, почувствовав, как машина замедлилась.
— В чем дело? — оживилась кузина, вытягивая шею.
