– Берт. Ты… тоже? – внезапно осенила Кристину догадка.
– Да, я тоже, – отозвался парень.
Кристина не материлась – никогда. Но тут ей захотелось загнуть от души трехэтажную матерную конструкцию. Вместо этого она отобрала-таки у Ромуальда свою руку и пошла на кухню, пояснив мужчинам:
– Мне надо побыть одной, попить воды и подумать.
Ее отпустили – молча, без возражений. Но думать у Кристины не получалось. Перед глазами стоял огромный мохнатый коричнево-рыжий пес. Точнее, волк. И никак не хотел соотноситься в ее голове с образом высокого широкоплечего мужчины с обожженными руками и ногами, которого вот уже четвертый день лечила Крис.
Хотя… если вспомнить те самые желтые глаза Ромуальда и его рыжеватую шевелюру и бороду, которую он сбрил…
Крис заметалась по кухне – от стены к стене. Ее раздирали противоположные чувства. Хотелось одновременно и сбежать из этой квартиры, внезапно превратившейся то ли в дурдом, то ли в цирк с дрессированными хищниками. И хотелось пойти обратно к мужчинам и потребовать, чтобы они доказали делом свои слова.
Кристина знала: она не поверит, пока не увидит оборот своими глазами. Только вот не будет ли проявлением неуважения и бестактности требовать такое?..
Кристина попыталась представить, как сильные жилистые руки Ромуальда превращаются в мощные волчьи лапы, но вместо этого увидела словно вживую окровавленные ладони. «Раны!.. Обработать же надо!..» – вспомнила она и пошла обратно к своему подопечному и его другу.
– Так. Сейчас обрабатываем твои раны, останавливаем кровь, – решительно обратилась к Рому. – Потом все разговоры и объяснения.
– Спасибо. – Оборотень был очень немногословен, а голос его звучал сипло, сдавленно. Это означало, что ему нехорошо, пусть он в этом и не признается.
Медленно сочащуюся из небольших трещинок на молодой кожице кровь остановить удалось быстро.
Кристина, не дожидаясь ночи, покрыла ожоги заживляющим гелем.
– И только попробуй встать или за что-то схватиться! – пригрозила Ромуальду.
– Ты все же не ушла, – вместо ответа одарил он девчонку слабой улыбкой.
– У меня контракт! И аванс я уже получила. Возвращать деньги не собираюсь, так что буду отрабатывать, будь ты хоть саблезубым тигром. Лишь бы не съел…
– Съесть – не съел бы, а вот немножко покусать не отказался бы, – пошутил неловко Ром. – Ты сладкая малышка, Кристина.
Крис смутилась до пунцовых щек.
– Разговорчики! – прикрикнула строго. – И вообще. У меня в голове не укладывается, как человек может вдруг взять – и превратиться в волка.
Ром перевел взгляд с лица Крис на своего бету:
– Берт, покажешь? Я бы сам, но строгая сиделка запретила вставать с постели.
– Да ну вас с вашими игрищами!.. – нахмурился Бертран. Встретился с требовательным взглядом девчонки и сдался. – Ладно. Смотри, Кристина.
Он, не вставая с кресла, наклонился вперед, потянулся руками к полу и как-то плавно перетек из человеческой формы в звериную. Пара мгновений – и перед пораженной сиделкой стоит огромный черный зверь с оскаленными в улыбке зубами.
– О-фи-геть! – Крис не знала, что ей делать. То ли попытаться подойти, потрепать зверя за ушами и по холке, то ли наоборот держаться от него подальше. – Берт? Я… подойду?
– Брун! – представился волк.
– Брун? Хорошо. Рада знакомству. Так я могу тебя погладить?
Синие глаза Бруна, словно спрашивая дозволения, обратились в сторону дивана, на котором лежал Ромуальд.
Тот кивнул:
– Знакомьтесь.
И Брун сам подошел к Кристине, ткнулся мокрым бархатным носом в ее ладонь, принюхиваясь, впитывая уже знакомый запах девчонки, которую ему предстоит охранять, пока она не станет парой альфы не поселится в доме своего истинного.
Крис несколько раз провела ладонью по шкуре волка – от головы по шее к спине. Потрогала покрытые шерстью чуткие уши. Почесала под подбородком, на что Брун сдавленно хрюкнул. Крис поняла, что, будь он в человеческой ипостаси, это звучало бы как ироничное хмыканье.
– Берт, Кристина, заканчивайте. Руд нервничает, – предупредил с дивана Ром.
Брун тут же отошел от Кристины, присел на хвост и снова превратился в Берта.
– Спокойно, альфа. Я не претендую. Ты же знаешь, – обратился он к Ромуальду.
– Знаю. Но и ты знаешь…
– Альфа? – прервала непонятные переговоры Кристина.
Мужчины переглянулись и дружно обреченно вздохнули.
13. Ром
Услышав вопрос Кристины, Ром вдруг понял, что он просто не представляет себе, как объяснить девушке уклад жизни стаи и особенности иерархии в ней так, чтобы это не вызвало недоумения или – хуже того – отрицания! Сам Ромуальд был убежден, что закон Стаи, по которому живут волки, одновременно и проще, и справедливее законов людских.
Это человеческие лидеры-политики добиваются власти лживыми обещаниями, подкупом, интригами. Альфы получают власть в честном бою – если находится соперник, готовый побороться за место вожака. Вожак никогда не посмеет зарваться, начать игнорировать интересы других членов и семей своей стаи: ему этого не позволят остальные альфы.
– Так почему Берт назвал тебя альфой, Ром? – настойчиво повторила девушка.
– Потому что я и есть альфа. Волк-лидер. Тот, у кого достаточно внутренней и физической силы, чтобы заставить других подчиняться.
– То есть, ты вожак.
– В будущем. Пока что стаей правит мой отец. Он тоже альфа, хотя и не такой сильный, как я. Но в силу некоторых причин я пока не готов занять место вожака.
Малышка схватилась за голову и застонала в голос сквозь сжатые зубы:
– Мн-н-ы-ы… альфа, стая, вожак… скажите мне, что я лежу в дурке, и вы – мои глюки!
– Нет, Кристина, не думай так, пожалуйста! Ваше человеческое правительство давно знает о нас и сотрудничает с нами! Мы живем в закрытых городах, которые люди считают секретными из-за военных дел… Иногда бываем в человеческих городах – вот как сейчас мы с Бертом и еще тремя моими помощниками.
– И где они? Остальные помощники? Что-то я их не видела ни разу… – об этом Крис спрашивала уже без интереса, по инерции.
На девушку как-то вдруг навалилась усталость, словно все – от потери вакантного место в частном медицинском центре до свары с алкашом Семеном – рухнуло на ее плечи только сейчас. А сверху добавились открытия нынешнего утра.
– Остальные мои помощники живут на съемной квартире на первом этаже в этом же подъезде. Ты как себя чувствуешь, малышка? – Ром впервые назвал свою пару так, но она почти не заметила.
– Мне бы прилечь, – призналась она, еле двигая побелевшими губами.
