Он начал медленно приближаться к кабану, заходя сбоку. Тот учуял опасность, насторожился, поднял голову. Ром тут же прыжком подскочил к нему, метя в шею. Кабан отпрыгнул, развернулся. Рому тоже пришлось отступить.
Хряк – не заяц. Он свою силу знает, а потому наутек никогда не бросается: предпочитает вступить в бой.
Вот и этот свин не стал убегать, а погнался за Рудом. Впрочем, догнать волка у него шансов не было. Кабан это понял быстро, остановился, настороженно поглядывая на агрессора. Волк снова выбрал момент и бросился на животное. Прыжок – попытка ухватить кабана за шею или поднырнуть ему под брюхо – отскок. Прыжок – нападение – отскок. Их борьба напоминала дикий ритуальный танец. Кабан начал уставать, но и Руд – тоже.
Оборотень в очередной раз подскочил к хряку вплотную, метя зубами в горло. Тот дернул головой снизу вверх, один из его острых клыков вонзился в волчью шкуру, распорол ее до крови и выскользнул, но зато перед Рудом открылось на мгновение беззащитное горло противника, и волк тут же впился в него, разрывая трахею и сонную артерию.
Хряк заорал, завизжал, забился, пытаясь напоследок нанести Руду очередную рану, но тот уже отпрыгнул и держался в стороне, дожидаясь, когда обессиленная добыча сама рухнет на залитый свежей горячей кровью снег.
Ждать пришлось недолго. Издав пару предсмертных хрипов, хряк завалился на бок. Бой был закончен. Руд сел на хвост и принялся зализывать распоротую до мышц правую сторону груди – еще немного, и кабаний клык воткнулся бы ему в горло.
Горячка боя потихоньку отпускала оборотня, и боль от раны становилась все более ощутимой. Кровь останавливаться не спешила. Добраться до поселка с такой раной волк вполне смог бы, но вот унести добычу сил не хватало, однако и бросить тушу посреди леса он был не готов. Свежее мясо в стае никогда не бывает лишним, а если он сейчас уйдет, то за пару часов от добычи останутся лишь обглоданные кости: хищников в тайге и помимо оборотней немало.
Руду вдруг нестерпимо захотелось почесать за ухом. Он был в растерянности: то ли бросить добычу, то ли пытаться тащить ее к поселку. Сместив вес тела на левую заднюю лапу, он попытался изогнуться, чтобы правой дотянуться до головы, но боль в ране не позволила ему этого сделать.
– У-у-у… – провыл-проскулил Руд.
Теперь он уже сожалел, что рванул на охоту один, не взял с собой ни Берта, ни кого-нибудь из других своих помощников-бет. Ярость и досада, застилавшие глаза и разум, понемногу сошли на нет. Вернулась способность здраво мыслить. Рому в теле Руда хотелось верить, что не поздно.
Негромкое волчье поскуливание и покашливание, донесшееся из-за ближайшего дерева, сообщило Руду, что он уже не один.
Руд вскочил, поджав правую переднюю лапу, попытался принять боевую стойку. По идее, на землях стаи Неуязвимых он мог встретить только своих сородичей по стае или диких волков. Ни один оборотень-чужак не посмеет охотиться на территории, которая принадлежит Парамону и его клану. Тем не менее, опасаться внезапного нападения стоило. Это Ромуальд понял тоже только сейчас.
Впрочем, он тут же успокоился, потому что из-за дерева выступил знакомый черный волк и приветливо мотнул хвостом, скаля пасть в волчьей улыбке. Это был Брун – вторая, звериная ипостась Бертрана.
Брун приблизился на расстояние десятка шагов, сел на хвост и обернулся человеком.
Берт, не вставая со снега, примятого его задницей, потянулся к возникшей рядом куртке-«аляске» и паре сапог, и принялся одеваться.
– Ну, что, альфа, славно поохотился? – словно невзначай поинтересовался бета. – Может, перекинешься, поговорим?
Руд снова опустил зад на землю и, как и просил Бертран, перекинулся в человека.
– И о чем говорить будем? – поинтересовался мрачно.
– А хотя бы о том, что, наверное, стоило хорошо одеться, перед тем как мчаться в тайгу. А еще – хотя бы меня с собой взять.
– Может, и стоило, – нехотя признал Ром. – Не до того было. Руд в лес рвался, на охоту. Да и мне пора было проветриться и размяться.
– Ты не имеешь права рисковать собой, Ром. Тем более сейчас. Ты это понимаешь?
– В первую очередь я не имею права рисковать членами стаи и своей парой. – Ром почувствовал, что начинает мерзнуть и слегка поежился, опустил плечи. – А если бы я не выпустил кипевшую во мне злость – мог бы пострадать кто-то из вас.
– Тогда радуйся, что я видел, как ты ломанулся в лес, и догадался отправиться следом. Сядь ровно и сними футболку, пока не присохла к ране. Шить твою шкуру придется на живую: извини, обезболивающего у меня с собой нет, спиртного – тоже.
– Потерплю. – Ром каким-то чудом исхитрился одной рукой стянуть с себя через голову светло-серую хлопковую майку, которая уже начала пропитываться кровью. – Шей давай быстро. Не перекинусь вовремя Рудом – замерзну окончательно.
Раны оборотни получали часто, и оказать первую помощь – промыть, зашить рану, наложить повязку – умел каждый волчонок уже в шесть лет. Вот и Берт за дело взялся уверенно: латать своего альфу ему было не впервой, а разошедшиеся края необходимо было свести вместе, чтобы включилась ускоренная регенерация, и вместо грубого рубца на груди Ромуальда остался лишь тонкий шрам.
– Давай думай, Ром, кто пойдет за подмогой и волокушей, а кто останется стеречь добычу и отгонять хищников.
– Ты не ранен, значит, обернешься быстрее, – покряхтывая, прерываясь на каждом слоге, процедил сквозь зубы Ром. – У меня как раз кожа схватится и кровь запечется, запечатает рану.
– Ладно. – Бертран затянул последний узел, перерезал кетгутовую саморассасывающуюся нить перочинным ножиком. – Точно больше никаких ран и переломов нет? Сможешь спокойно дождаться, когда вернусь?
– Смогу. Только не медли там.
– Ладно. Тогда я помчался. – Берт снова снял ботинки, куртку, перекинулся волком и рысью припустил в сторону поселка.
Ромуальд обернулся волком. К счастью, на свежий шов это никак не повлияло.
Руд встал на три лапы, встряхнулся, расправляя шерсть, и принялся ковылять по полянке, рассматривая со всех сторон поверженную в честном бою добычу и время от времени хватая пастью снег: пить хотелось неимоверно!
22. Кристина
Утром Кристине приснился сон – впервые за многие годы приятный, полный летнего солнца и тепла. И, что странно, снились ей волки. Точнее, волк и волчица. Кристина откуда-то знала, что это именно самец и самка.
Они бегали по лесу, играя в догонялки: самочка убегала, впрочем, не слишком стараясь убежать, а самец ее догонял. Догнав, тыкался носом в пушистый бок, прихватывал нежно зубами за холку и тут же отпускал, припадал на передние лапы, приглашая волчицу сделать то же самое. Потом, устав бегать, они попили воды из ручья, улеглись в траве, и волк несколько раз нежно лизнул волчицу в нос.
Крис чувствовала, что самочке спокойно и безопасно рядом с сильным, но таким заботливым волком. Ей настолько захотелось оказаться на месте волчицы, почувствовать себя такой же защищенной и уверенной в своем партнере, что аж в носу защипало!
