Кристина послушно завозилась с упаковкой. Руки тряслись, пальцы не хотели гнуться. Кое-как закинув в рот четыре таблетки, она попыталась запить их. Половина воды расплескалась. Кристина с ужасом поняла, что вот в таком странном состоянии борьбы со своей звериной половиной ей предстоит провести еще почти сутки.
– Пап, а у Ромуальда… у него тоже так? – вцепившись в решетку, вдруг спросила Кристина. – Его волк тоже не слушается?
– Его Руд – альфа. Он намного сильнее, – лицо Егор Парфеновича скривилось, будто от боли. Похоже, он вспомнил себя-альфу, когда у него еще не было пары. – Ему намного сложнее удержать своего волка и не сливаться со второй ипостасью.
– И что – ему никак не смогут помочь? Почему бы ему тоже зверобой не принимать?
– Зверобой – женская травка, Крис. Она и тебя-то полностью не спасет, а альфе – так вообще, все равно что комариный укус. Единственное, что может ему помочь – это близость истинной…
– А почему… почему ты не говорил об этом раньше? Ни ты, ни Ром, ни остальные! Это что – заговор молчания?! – Крис впервые разозлилась на отца.
– Я тебе рассказывал, что оборотни во время гона стараются найти пару, а если уже нашли – то не разлучаться с ней, потому что вдвоем справляться с инстинктами намного проще. А Ром… пойми, наконец: он гордый и сильный, и не нуждается в жалости. Или ты хочешь с ним быть так же, как он хочет быть с тобой, или не хочешь! Реши это для себя, Кристина, пока мы в пути, чтобы не мучить ни себя, ни Рома, когда мы окажемся в стае.
– Решу, папочка! Обязательно решу! Но ты… ай, что говорить! – Крис отвернулась, вытерла проступившие на ресницах злые слезы, засопела недовольно.
Ей было обидно. Почему ей отказали в знаниях, которые у волчиц, выросших в стае, есть с детства? Зачем нужны все эти недомолвки? Хотя… как ни объясняй, а она, наверное, так и не поняла бы, насколько это мучительно – пытаться удержать своего зверя, одержимого любовной горячкой, если бы не испытала эти муки на собственной шкуре. Что ж, теперь она знает, точнее, хотя бы приблизительно догадывается, как плохо без нее Ромуальду. Как было плохо отцу… и чего на самом деле боялась мама Лена.
«Скорее бы вернуться! Скорее бы увидеть Рома! Я… я слишком люблю его, чтобы заставлять так страдать… – Крис подумала так и задохнулась от неожиданности. Впервые она смогла признаться себе, что любит Ромуальда, что хочет близости с ним и готова разделить с ним жизнь и судьбу. – Я уже еду, Ром. Ты только держись, пожалуйста! Не позволяй Руду взять верх над тобой! Скоро мы будем вместе, обменяемся парными метками, и тогда наши волки перестанут бесноваться!»
Неожиданно мысль, что она очень нужна Ромуальду, придала Кристине силы, чтобы выдерживать атаки рвущейся на волю хвостатой ипостаси, а обещание стать парой Рома, которое девушка мысленно дала своей волчице, утешило Арью настолько, что та и сама немного присмирела. Это оказалось очень кстати: какой бы терпеливой ни была Кристина, но ей все равно предстояло не раз и не два выходить из кенгурятника, чтобы справить естественные нужды.
…Дорога длилась и длилась. Только теперь она уже не приносила Кристине того удовольствия, как раньше. Крис мысленно молилась, чтобы все скорее закончилось. Она то пила зверобой, а потом спала, то боролась с Арьей, которая отказывалась понимать, почему ей нельзя выбраться из железной клетки и помчаться к Ромуальду своим ходом – не на машине.
Чтобы отвлечься от волчицы и ее желаний, Кристина пела песни, читала вслух стихи, болтала с отцом, который был только рад разговорам, потому что они не позволяли ему задремать прямо за рулем: короткий четырехчасовый сон освежил его, но совсем от усталости не избавил.
– Пап, сколько нам еще? – то и дело переспрашивала девушка
Егор Парфенович терпеливо отвечал, то в часах, то в километрах, и тревожно интересовался каждый раз:
– Ты как, дочка? Справляешься?
– Как видишь… не справилась бы – уже сидела бы в виде волчьей тушки и выла… – иронизировала Крис. – Я-то ладно, Арья у меня девочка тихая, я, сам знаешь, о ком беспокоюсь…
– Знаю...
***
В поселок оборотней Крис и ее отец прибыли к вечеру двадцать второго числа. Гон длился уже почти трое суток. Кристина извелась и измучилась, во снах она то и дело оказывалась в окрестностях дома Ребекки, встречала там Руда, оборачивалась волчицей и носилась с ним наперегонки…
Периодически девушке начинало казаться, что она перестает понимать, где сон, а где – реальность. Где она настоящая – здесь, в воняющей соляркой, машинным маслом железной клетке, подпрыгивающей на неровностях дороги, или там – в тайге?
Если бы не Егор Парфенович, который вовремя будил дочку, не позволяя ей обернуться волчицей прямо во сне – Кристина, наверное, все же потерялась бы в грезах и фантазиях – своих и своей волчицы.
Но вот, наконец, джип подъехал к поселку – Кристина уже видела свет в окнах домов. И тут до ее ушей донесся многоголосый волчий вой, в который странной мелодией вплетался одинокий женский голос – нежный и звонкий, манящий и зовущий.
– Папа! Волки воют! Почему так громко?! Я их даже через шум мотора и музыку слышу! И женщина какая-то поет… – подскочила Крис.
Волчица Кристины, тоже услышавшая эти голоса, в очередной раз взвилась внутри, заметалась, требуя свободы.
– Это Зов Луноликой, Кристина. Я его больше не слышу.
– Арья сходит от него с ума. Похоже, ее уже не удержать теперь. Что мне делать?
– А ты все для себя решила насчет Ромуальда? Точно готова быть с ним как с мужчиной и как с сильным альфой, будущим вожаком?
– Готова. Хочу к нему!
– Тогда отпусти свою волчицу, Крис. Совсем отпусти – теперь можно. Пусть она решает, куда бежать и что делать. Но не позволяй ей захватить свой разум. Помни, что ты все же в первую очередь человек.
– Хорошо.
Егор Парфенович тут же остановил джип, хотя до крайних домов селения оставалось еще около километра. Обошел машину, отпер заднюю дверцу, распахнул ее на всю ширину:
– Беги, дочка. Арья и Зов приведут тебя к тому, кому ты нужна, как воздух…
Повторного приглашения волчице не потребовалось. Как только Крис позволила, Арья тут же перехватила власть над телом, мгновенно преобразила его в волчье, выпрыгнула из кузова автомобиля и черной тенью помчалась… в тайгу. Поселок ее не интересовал. Какое-то странное, мистическое чувство вело волчицу в глубь древнего леса, окутанного ночной тьмой.
В отличие от человеческой половинки, Арье не нужен был яркий свет, и присматриваться к дороге не было необходимости: звериное чутье лучше глаз подсказывало, куда ставить лапы.
Крис, запертая в теле волчицы, слегка запаниковала. Она никак не ожидала, что лапы понесут ее прочь от домов с их теплым светом, куда-то в таежную глушь.
«Арья! Мы куда?» – попыталась она достучаться до волчицы.
