Вадим Андреев тоже ярко описал свои детские годы в повести “Детство”, где главным трагическим событием, которое разрушило привычный ход жизни семьи, была ранняя смерть матери. Смерть Шурочки, – как звали ее близкие – матери двух мальчиков Вадима и Даниила, – разорвала надвое и жизнь писателя Леонида Андреева. Младший сын Даниил никогда не помнил ее, так как его рождение в 1906 году стало причиной смерти матери.
Шурочка Велигорская росла в Москве в доме своей сестры Елизаветы Добровой. Вместе с ними в доме жила мать Ефросинья Варфоломеевна, приходившаяся двоюродной внучкой Тарасу Шевченко; с одним из ее сыновей будущий писатель Леонид Андреев учился в Орловской гимназии. Главой дома был Филипп Александрович Добров. Он родился в семье, где старшему сыну полагалось быть врачом. Его отца пациенты звали не Добров, а “доктор Добрый”. Филипп Александрович тоже полностью отвечал своей фамилии, пятьдесят лет он проработал в Первой Градской больнице в Москве. О своем приходе в дом Добровых Леонид Андреев написал: “…не будь на свете этих Добровых, я был бы или на Хитровке, или на том свете – а уж в литературу не попал бы ни в коем случае”. Для него здесь соединились огромная дружеская забота, вдохновение, страсть и надежда на счастье.
Двадцатисемилетний Леонид Андреев стал ухаживать за пятнадцатилетней Шурочкой Велигорской. Начинающий писатель вначале влюбился в ее старшую сестру Елизавету Михайловну, жену своего друга доктора Доброва, и только потом в юную Шурочку. Хотя девушка испытывала к нему ответные чувства, ее пугали требования Леонида Андреева к будущей жене, которую он видел самоотреченной рабой своего мужа. Шурочка Велигорская не считала себя готовой к подобной роли. Леонид Андреев стал думать о самоубийстве, тем более что Ефросинья Варфоломеевна была категорически против брака дочери с пьющим малоизвестным писателем.
Андреев на какое-то время даже расстался с Шурочкой, предполагая связать жизнь с другой женщиной. Но из этого ничего не получилось. К началу 1900 года звезда его литературной известности резко взошла, и он вновь оказался на пороге добровского дома – к тому времени с ним стали искать дружбы главные литературные знаменитости от Горького до Чехова. Скорее всего, и взгляды Леонида Андреева на брак стали иными.
Доктор Добров был не только другом, конфидентом, но и первым читателем рассказов Леонида Андреева. Его расположение к другу, а возможно, и растущая известность писателя сыграли свою роль – Шурочка согласилась выйти замуж за Леонида Андреева.
Венчались они 9 февраля 1902 года в церкви Николы Явленного на Арбате. В конце этого же года у них родился сын Вадим.
Он тоже очень любил дом Филиппа Александровича Доброва, о котором спустя годы написал в своей автобиографической повести:
“…дядя Филипп по всему складу своего характера был типичнейшим русским интеллигентом, – с гостями, засиживавшимися за полночь, со спорами о революции, Боге и человечестве. Душевная, даже задушевная доброта и нежность соединялись здесь с почти пуританской строгостью и выдержанностью. Огромный кабинет с книжными шкафами и мягкими диванами, с большим, бехштейновским роялем – Филипп Александрович был превосходным пианистом – меньше всего напоминал кабинет доктора. Приемная, находившаяся рядом с кабинетом, после того как расходились больные, превращалась в самую обыкновенную комнату, где по вечерам я готовил уроки. В столовой, отделявшейся от кабинета толстыми суконными занавесками, на стене висел портрет отца, нарисованный им самим. На черном угольном фоне четкий, медальный профиль, голый твердый подбородок – Леонид Андреев того периода, когда он был известен как Джемс Линч, фельетонист московской газеты «Курьер». В доме было много мебели – огромные комоды, гигантские шкафы, этажерки. В комнате, где я жил вместе с Даней, весь угол был уставлен старинными образами – их не тронули после смерти бабушки Ефросиньи Варфоломеевны. В доме, особенно в непарадных комнатах, остался след ее незримого присутствия. Мне казалось, что я вижу ее фигуру – высокую, строгую, властную, медленно проходящую полутемным коридором, в длинном, волочащемся по полу платье”.
Четыре года брака Леонид Андреев считал самыми счастливыми в своей жизни. Неслучайно возникли слухи, что второй сын Даниил стал для него трагическим напоминанием о потере любимой жены, и потому он не хотел его видеть. Это было не так, но судьбе было угодно разделить братьев: старший Вадим с отцом и его новой семьей оказались за границей, а Даниил остался в московском доме Добровых. Вначале его растила бабушка, которую внуки звали Бусенькой. Предчувствия Ефросиньи Варфоломеевны по поводу брака дочери все-таки оправдались: ее Шурочка умерла совсем молодой, – и всю горькую любовь она вложила в маленького Даниила. Когда внуку было шесть лет, бабушка умерла, заразившись от него скарлатиной.
Для Даниила Андреева Елизавета Михайловна Доброва стала “мамой Лилей”, а Филипп Александрович – отцом.
Вскоре пути братьев окончательно разошлись. Леонид Андреев женился на Анне Ильиничне Денисевич (Карницкой), от второго брака у него было трое детей – Савва, Вера и Валентин. Вадим Андреев жил вместе с отцом и его новой женой, учился сначала в Петрограде, но оканчивал гимназию уже в Хельсинки, так как отец построил себе дом на Карельском перешейке. Когда была признана независимость Финляндии, семья фактически оказалась за рубежом. В 1919 году Леонид Андреев скоропостижно скончался. Вадиму Андрееву было тогда семнадцать лет. “Никуда не уезжая из нашего дома, мы оказались за границей, – писал он. – Осенью 1920 года я уехал из Финляндии, но опять-таки я не уезжал за границу, я ехал в Россию, в Крым, путем самым невероятным, но ехал домой. Подхваченный вихрем событий, я облетел всю Европу, долетел до Грузии, вернулся в Константинополь и вот теперь… Теперь я увидел своими глазами константинопольскую белую, главным образом военную эмиграцию и понял, насколько она чужда всему тому революционному, чем я жил с детства”.
После всех странствий именно в Русской гимназии в Константинополе он нашел своих самых близких друзей – Владимира (Бронислава) Сосинского и Даниила Резникова. Все они писали стихи, мечтали о литературе. Вместе с другими гимназистами весной 1922 года Вадим Андреев был переведен в болгарский город Шумен, откуда уже в апреле выбрался в Берлин по стипендии Томаса Уиттимора, выданной Комитетом по обеспечению высшего образования русскому юношеству за границей. В Берлине он знакомится с Андреем Белым, слушает выступления Маяковского, Пастернака… Там же Андреев посещает литературное кафе “Дом искусств”, участвует в нескольких литературных объединениях, публикуется в местных русскоязычных газетах, дружит с поэтами Анной Присмановой и Георгием Венусом, совместно с которыми издает сборник “Мост на ветру”. В 1923 году он приезжает во Францию, где становится одним из организаторов “Союза молодых поэтов и писателей”, принимает участие в “свободном литературном объединении” М. Слонима “Кочевье”.
Во Франции Вадим Андреев встретил свою будущую жену Ольгу Викторовну Чернову, падчерицу председателя Учредительного собрания Виктора Чернова. У него и его жены – Ольги Елисеевны Колбасиной-Черновой были две дочери-близнецы от первого брака – Ольга и Наталья – и общая дочь Ариадна. Все девушки получили хорошее домашнее образование, обладали способностями к литературному и художественному творчеству.
