– Ты врёшь. Ты это знаешь, я это знаю. А знаешь, почему я уверена, что ты врёшь? – Она слегка подалась вперёд. – Потому что, когда они пришли вчетвером, живыми из подвала никто не выбрался. Никто не смог бы рассказать тебе о том, чего не было.
Лийа моргнула, нахмурилась – единственным белым пятном всё это время оставалось то, что она понятия не имела, как именно освободилась Лера. Но не могла же она убить четверых сильных драконов?
– Подумай об этом, Лийа, – пропела Лера. – Подумай об их судьбе и несколько раз подумай о том, стоит ли переходить мне дорогу. – Внезапно её лицо на короткий миг стало жестким, она резко и коротко бросила: – Свободна. – И повернулась к Аджитту, словно разом растеряв интерес к разговору.
Лийу не пришлось упрашивать дважды: дрожа от злости, замешанной на неприятном, зарождающемся чувстве страха, она потянула Ландора за собой, и вскоре они скрылись в соседнем зале.
– Так значит, их было четверо? – хрипло спросил Аджитт, внимательно глядя ей в глаза.
– Они не успели ничего сделать, – спокойно ответила Лера. – Я их убила. Всех. Заморозила. А потом разбила.
– Тебя действительно опасно злить, – серьёзно сказал Аджитт. Внутри восхищение её силой и смелостью боролись с желанием броситься за Лийей и жестоко наказать её. Быть может, отдать своей охране и смотреть, как они с ней развлекаются. И чтобы Ландор видел. А потом вернуть её ему, пусть женится.
– Это в прошлом, – заметив, что Аджитт ушёл в себя, а на острых скулах заходили желваки, Лера накрыла его ладонь своей и нежно погладила костяшки. Он вздрогнул, возвращаясь в реальность. – Меня это больше не волнует, правда.
– Давай уедем, – ответил он. – Продолжим наш ужин дома. Вдали от любопытных глаз.
В машине Аджитт позвонил Аэрсу, приказав накрыть стол на двоих в оранжерее. Лера плотнее запахнулась в мех, прижимая к себе букет, касаясь губами нежных лепестков. Сегодняшний вечер казался не просто сдвигом в их отношениях – огромным шагом навстречу друг другу.
– У тебя ядовитый язычок, ты знала об этом? – заговорил Аджитт, когда они выехали за пределы Милларда.
– О, да, – довольно улыбнулась Лера, – подожди, я ещё ей устрою свадьбу. Без криков и скандалов, конечно же.
– Не думал, что это скажу, но я уже жду эту свадьбу. – Аджитт улыбнулся и добавил: – И нашу тоже.
– Я тоже жду, – тихо ответила Лера, вспомнив о совместном полёте. Почему так несправедливо, почему они не могут обратиться прямо сейчас, почему Аджитт вообще лишён этого дара – обращаться по желанию? Только сейчас она в полной мере поняла, что крылось за словами Ракеша, когда он рассказывал о свадьбе и том, как прекрасно увидеть другого дракона в истинном облике. Лера покосилась на Аджитта: интересно, каков он? Могучий, чёрный, невыразимо прекрасный… Под кожей зашевелились мурашки, прошлись волной от затылка до кончиков пальцев. На ум пришло пророчество о том, что, только когда соединится несоединимое, драконы обретут способность летать. Что, если это несоединимое – это они с Аджиттом? Но ведь они уже вместе, неужели легенда лжёт? Или речь шла об их детях? Лера незаметно коснулась живота, нежно погладила и задумчиво улыбнулась.
Вскоре они добрались до резиденции Чёрных. Аджитт помог ей выбраться из машины, протянул руку, переплетя их пальцы, и, не отпуская, повёл в дом. В оранжерее было тепло и влажно, в полумраке вспыхивали магические светильники, зажигаясь, когда они шли по дорожке. Хотя Лера и бывала здесь часто, не смогла сдержать восхищённый вздох, когда Аджитт развёл ветви апельсиновых деревьев. Этот уголок она точно никогда не видела: словно сошедшая со страниц журнала терраса над морем в какой-нибудь средиземноморской стране, казалось, вытяни шею – увидишь море, которое плещется где-то внизу.
Пол здесь был выложен белыми мраморными квадратами, тонкие колонны обвивали лианы, покрытые белыми ароматными звёздочками цветов, от посторонних глаз площадку скрывали апельсиновые, лимонные и оливковые деревья, а в центре стоял круглый столик с двумя витыми стульями. За столиком, в тени серебристой оливы стоял длинный, широкий диван, обитый тёмно-зелёным плюшем. Вокруг горели свечи в высоких шандалах, их свет отражался в бокалах и графине с вином.
– Очень красиво, – выдохнула она, проходя вперёд, и, не выдержав, закружилась, поднимая руки вверх. Аджитт не сдвинулся с места. Прислонившись к, казалось бы, хрупкой колонне, он скрестил руки на груди и наблюдал за ней. Наконец он медленно подошёл к столику, наполнил бокалы и протянул один из них Лере.
– Ты решил меня напоить? – игриво улыбнулась она. Такой лёгкости, нежности, интимности между ними ещё не было. Лера словно в первый раз увидела его: загадочного, невероятно красивого, сильного. И поняла – он принадлежит ей. Только ей и никому больше.
Шестнадцатая глава
Лера приняла бокал, сделала крохотный глоток, и прикрыла глаза от удовольствия – вино пахло клубникой, её нежные нотки вплетались в виноградный вкус, а после оставался лёгкий, горьковатый оттенок апельсина. Дождавшись, когда она допьёт, Аджитт забрал бокал и хитро улыбнулся: оранжерея заполнилась музыкой, нежной, обволакивающей, воздушной.
– Я же обещал, что это будет не последний наш танец, – тихо сказал он, беря за руку. Вторая ладонь наконец легла на спину. Они медленно закружились в танце, не говоря ни слова, но это молчание было уютным и крайне волнующим. Длинные, горячие пальцы пришли в неспешное движение, поглаживая позвоночник, выводя на спине лёгкие, невесомые круги.
– Весь вечер хотел это сделать, – признался Аджитт тихим, слегка вибрирующим голосом. Лера сглотнула. Взгляд упёрся в его шею, нашёл голубую жилку, бьющуюся размеренно и ровно. Захотелось зарыться носом в ямку между ключиц, видневшуюся в вороте рубашки, но отчего-то она стеснялась. Этот жест был бы слишком интимным, личным, подобного она себе просто не могла позволить. С ней сейчас танцевал не привычный, насмешливый, холодный и высокомерный Аджитт, а волнующий незнакомец, подаривший сегодня настоящую сказку. Лера тихонько вздохнула, и от тепла её дыхания его кожа покрылась мурашками. Ободрённая, она приблизилась, встала чуть плотнее, грудью почти касаясь его груди.
Музыка продолжала звучать, но теперь сменилась, из нежной став чувственной, обещающей, манящей. Аджитт вёл её в танце, не глядя, но сейчас опустил глаза, и Лера почувствовала, что падает в бездонную синеву, на глубине которой разгоралось настоящее пламя, тяжёлое, обжигающее. Его губы приоткрылись, но он по-прежнему не делал никаких попыток надавить или настоять на близости – ждал, когда она сделает первый шаг сама. Всё, что было между ними до этого момента сейчас казалось далёким и ненастоящим, а настоящим был он, самый желанный мужчина на свете. Лера облизнула внезапно пересохшие губы и почувствовала, как он напрягся от этого невинного жеста. Торжество поднялось из глубины души, торжество женщины над сильным мужчиной. Слегка откинув голову, она прикрыла глаза и коснулась его губ.
Робко, нежно, она вобрала их в свои, коснулась кончиком языка его языка и наконец прижалась всем телом. Её ладони легли на его шею, заскользили вверх, путаясь в мягких чёрных волосах. Аджитт обнял её бережно, словно боялся напугать напором, не хотел спешить. Ладони заскользили по обнажённой спине, задевая медальон, приподнимая его. Оторвавшись от её губ, Аджитт хрипло сказал:
