– Значит, хватит отдыхать. – Лера улыбнулась. – Не хмурься, я не собираюсь прямо сейчас бежать отвечать, для начала позавтракаю. Или уже пообедаю?
Письма действительно значительно отличались от того, к чему привыкла Лера. Но больше всего её удивило не то, что гневные послания отправляли мужчины. Очень много упрёков она получила именно от женщин в возрасте, почтенных матерей, воспитывавших детей в лучших традициях Абхеи. Они возмущались, что какая-то девица сомнительного поведения пытается разрушить вековые традиции и несёт разврат, смущая умы молодёжи. Отрицали само существование несправедливости в семье и говорили о том, что не позволят растлевать их детей.
– Не представляю, что делать с такими, – сокрушённо вздохнула Ада. – Неужели они не видят, как обстоят дела? Они ведь живут так всю жизнь!
– Именно поэтому и не видят – привыкли. С такими бороться бесполезно, если не поняли до сих пор, не поймут никогда. Для них их жизнь единственно верная, их так воспитали, а до этого воспитывали мам и бабушек. Одно радует – таких всё же меньшинство.
Лера вздохнула и отложила очередное письмо в сторону. Сегодня от вчерашней паники не осталось и следа, напротив, Лера вновь была собрана и спокойна. К вечеру заглянул Серик, молча передал свой телефон и сказал, что звонит Аджитт. Его голос был бодр и даже весел, почти час он рассказывал, как отбивался от желающих доказать, что его невеста определённо сошла с ума. В завершение он сказал:
– Мы, конечно, взбудоражили Миллард, но добились своего – только один канал вспомнил о твоей беременности и просит об интервью. Если ты не против, мы пригласим их к тебе в резиденцию, когда будешь готова.
А готова ли она? Лера задумалась. Аджитт уверил, что канал нейтральный, не принадлежит ни одному Клану, а значит, никаких особенно провокационных вопросов не предвидится. Впрочем, Лера уже сама не знала, что считать провокацией – кажется, она рассказала Абхее о себе всё, что могла. И даже то, чего не хотела.
Интервью состоялось через два дня в кабинете, который только закончили декорировать. Лера и Аджитт сидели за столом, улыбаясь отвечали на вопросы и держали друг друга за руки. Когда репортёры ушли, Аджитт шумно выдохнул. Лера удивлённо посмотрела на него: до последнего не понимала, как он на самом деле переживал, что что-то может пойти не так.
– Мы справились. – Он улыбнулся.
– И что теперь?
– Теперь? Идти вперёд, не останавливаясь.
Приближался Новый год. Лера понятия не имела, как его отмечают в Абхее, но отказываться от своих традиций не хотела – это было то немногое, что осталось у неё в память о прежней жизни. К вечеру тридцатого декабря Серик принёс из леса большую ёлку и ветки остролиста. Ада с интересом наблюдала, как Лера крутит венки, перевязывает их яркими серебряными и золотыми лентами и рассыпает искрящиеся блёстки. Вскоре она увлечённо плела их вместе с ней, а Лера рассказывала о том, как принято отмечать праздник в таком далёком теперь её мире.
– А у нас нет такого понятия, как Новый год, – вздохнула Ада. – Точнее, мы зажигаем свечи и поём песни на хорошую погоду и скорую весну, но чтобы так… Интересно, а как в Милларде отмечают? Серик ничего мне не говорил.
– Вот завтра и узнаем. – Лера заговорщицки улыбнулась. Она заказала подарки всем, даже Аджитту, и теперь ждала завтрашнего вечера с особенным чувством: приближающегося праздника и чуда, которое всегда ждёт в новогоднюю ночь.
Двадцать седьмая глава
Ёлка заняла своё место в холле, заискрилась жёлтыми огоньками, которые отражались в серебряных и золотых лентах и бусинах. Теперь каждый, кто входил в замок, невольно останавливался и глубоко вдыхал сладковатый хвойный аромат. На дверях появились венки с красными ягодами, и каждый камин, который успели прочистить, жарко полыхал огнём. С дровами помогла Лера – обернувшись, она с лёгкостью вырвала несколько небольших кедров в лесу, сломала их на несколько частей, а потом с ними справились топоры и пилы. Почти все рабочие, жившие здесь, разъехались по домам, остались только Серик, пара парнишек-маляров и они с Адой. Из Милларда привезли продукты для праздничного стола, и весь день Лера и Ада колдовали на кухне, а к вечеру все собрались в гостиной Леры.
Она долго уговаривала Аду надеть одно из своих платьев, и теперь девушка выглядела просто потрясающе. Русые волосы были уложены в корону на голове, золотое платье обтягивало фигуру, как вторая кожа, а к скромному декольте притягивала взгляд подвеска из каплевидного белого жемчуга. Ада даже смотрела по-другому: более уверенно, смело. Едва увидев её, Серик замолчал на полуслове и вдруг робко улыбнулся.
– Ты права, это действительно вечер, в который все ждут чего-то волшебного, – прошептала Ада Лере на ухо. Лера сегодня была в серебре и белом – бархатное белое платье с завышенной талией, серебристые туфли, серебро на шее и в волосах. Сегодня ей не хотелось думать ни о чём плохом. Это лишь первый праздник, который они отмечают здесь, совсем скоро всё изменится. Они будут собираться в главном зале, будет звучать музыка и каждая люстра засияет, разгоняя темноту по углам. Но сейчас именно этот уютный праздник казался самым правильным и настоящим.
– У нас не принято ждать полуночи, – сказал Серик, открывая шампанское и разливая его по бокалам. Подняв свой, он встал. – Ты принесла мир в Абхею, а вскоре принесёшь и счастье нашему Высшему. Я верю в то, что ты сможешь возродить свой Клан и станешь настоящей главой и Старейшиной, с мнением которого будут считаться. Уже считаются. А ещё, – Серик улыбнулся и посмотрел на Аду, – спасибо, что прибыла в Миллард не одна.
Бокалы с тихим звоном соприкоснулись, но Лера не успела поднести его к губам, как дверь распахнулась. Аджитт вошёл с лёгкой улыбкой на губах, принеся с собой морозный запах и снежинки на чёрном пальто.
– Не ждали? – спросил небрежно, отряхивая снег и раздеваясь.
– Почему же, – спокойно ответила Лера, поднимаясь и принимая его пальто, чтобы повесить на спинку кресла. – Думали, ты приедешь позже. У Высшего всегда много дел.
– Ты не ждала, – тихо, чтобы смогла услышать только Лера, сказал Аджитт. – Иначе твои глаза не загорелись бы таким счастьем.
– Ты себе льстишь. – Лера поспешно отвела взгляд и с досадой почувствовала, как покраснели щёки. Она действительно не ждала, хотя в глубине души надеялась, что он приедет. Отчего-то было очень важно именно этот вечер провести вдвоём, несмотря на все их разногласия.
Смущение, вызванное появлением Высшего за одном с ними столом, вскоре развеялось. Постепенно завязались разговоры: о весне и работах, которые успеют сделать до наступления тепла; о садовниках, которых надо пригласить уже в марте; об укреплении берега с той стороны, куда ведёт спуск из замка. Лера слушала, почти не перебивая, представляя, как всё преобразится. Она тоже ждала весны, но больше из-за рождения детей, которые с каждым днём всё настойчивей напоминали о себе. Аджитт тоже в основном молчал, Лера ловила на себе его глубокий задумчивый взгляд и с каждой секундой сердце начинало биться сильнее.
