Голова моя пошла кругом. Может, это меня бутылкой по темю треснули, а не его? И амнезия у меня, а не у Вани? Или я вообще впала в летаргический сон, и всё это мне снится?!
Я незаметно ущипнула себя за коленку и убедилась, что данность происходит наяву.
Ваня, откровенно упиваясь неординарностью собственного мышления и явно пытаясь произвести на меня впечатление, распалялся всё больше.
— Догадавшись, что они брат и сестра по отцу, Розалия пришла в ужас, но оказалось, всё не так просто. О, как лихо я закрутил сюжет! — взвыл Ваня, сам себе радуясь. — Кармелита путалась с доном Диего, владельцем кроличьей фермы! — торжественно возвестил он. — И Роза, чья любовь была крепче гранитной скалы и сильней всех несчастий на свете, продав на барахолке своё лучшее платье, наняла ведьму, чтобы та вернула Педрину память. Но ведьма, та ещё проныра! Сама имела виды на Педро…
Так-с, пора спасаться бегством, пока я окончательно не свихнулась, слушая мексиканские бредни.
— Ребят, а нам не пора размяться?! Пойдёмте танцевать, а? — перекрикивая музыку, предложила я.
Призыв мой с радостью поддержали, и мы все двинулись к танцполу, где к этому часу уже столпилось прилично народу.
Неожиданно прерванный в такой пронзительной точке повествования Ваня расстроился и обиженно уткнулся в тарелку, но вскоре, видно углядев для себя новые перспективы, присоединился к остальным. Следующие сорок минут он выделывал такие кренделя, что лучше бы я потерпела трогательную историю любви батрака и знатной сеньориты, которые в итоге оказались наоборот или, чёрт знает, кем там кто кому приходился.
Кто бы сомневался, что партнёршей по танцам он выберет именно меня, а поскольку Ванин вес превышал мой собственный больше, чем в два раза, подбросить моё тщедушное тело в воздух для него не составляло никакого труда. В общем, почти час я по всей площадке металась за мастодонтом, с прытью ледокола «Ермак» пробивавшим для нас дорогу в рядах танцующих, и периодически взмывала над головами сограждан. Кроме того, Ваня отдавил мне обе ноги, и я всерьёз опасалась, что в ближайшее время мне потребуется такой же патронаж, как покалеченным сёстрам то ли Педро, то ли Розалии.
К счастью, музыканты, отправились на перерыв и я, облегчённо вздохнув, понеслась к столу.
Схватив наполненный бокал, залпом выдула содержимое, от души желая себе как можно скорее опьянеть.
— Вкус какой-то странный, — я поморщилась, повертела опустошённую тару и поставила на стол.
— А ты, наверное, мой случайно взяла, — улыбнулся Савва, — там же другой коньяк был.
— Ой, извини, — смутилась я, взглянув на стол, — возможно.
— Ничего страшного, — он потянулся и взял соседний бокал, но, сделав несколько глотков, вдруг захрипел, и, уцепившись рукой за скатерть, стал падать, в секунды очутившись на полу. Со стола, увлекаемые ажурной скатертью, с грохотом и звоном посыпались приборы и посуда.
В первое мгновение мы остолбенели, но уже в следующее Саня кинулся к дизайнеру, я выхватила из сумки телефон и набрала номер неотложки, а Галка бросилась в общий зал с вопросом, есть ли среди посетителей врач.
— Он мёртв… — растерянно оглянулся на нас побледневший Сашка.
Трубка выпала из моих рук и в наступившей тишине гулко ударилась о мозаичную плитку.
Что было дальше, я запомнила смутно. Сначала все засуетились, заметались, потом появился администратор и принялся всех успокаивать, затем приехала скорая, за ней — мой хороший знакомец следователь Кондратенко. Или они в обратном порядке прибыли… точно не поручусь.
Не в первый раз увидев меня в эпицентре трагических событий, Добромир скривился, но комментировать данный факт не стал, а лишь приветственно кивнул головой. В последний месяц наши отношения немного вышли за рамки официальных, и можно даже сказать, что мы сделали робкие шаги в направлении дружбы. Всё-таки коты очень сближают.
Я и сама удивлялась, что мы вот так регулярно сталкиваемся, будто в городе других следователей нет — один только Добромир, который фанатично несётся на все случаи подряд…
Клуб закрыли, а нас попросили подождать в общем зале.
Поначалу я решила, что Савва подавился, вернее, захлебнулся. Сидела и с ужасом думала о его нелепой, случайной смерти, а ещё о том, как хрупка и несовершенна человеческая оболочка… Мне было так горько, что в пору было напиться до бессознательного состояния. Такой прекрасный человек, такой молодой, и вдруг вот так по-дурацки, в одночасье…
Мозг снова отказывался стыковать эту чудовищную информацию, но когда к нам вышел Добромир и сообщил, что Савва по предварительной версии отравлен, мои глаза просто, что называется, «полезли на лоб».
— Этого не может быть! — не сдержавшись, выкрикнула я.
— Почему? — спокойно спросил следователь.
— Потому что не может! Его не могли отравить! Вы не представляете, что это был за человек… — я залилась слезами, глаза защипало, а сердце нестерпимо заныло.
— Отравить могут любого, — «оптимистично» заметил Добромир. — Гаврилов, проводи мадемуазель в дамскую комнату, пусть умоется. А мы, пожалуй, начнём, помолясь… Господин Веселовский, прошу за мной.
Прорыдавшись, я тщательно смыла с себя растёкшийся макияж и уставилась в зеркало на своё мокрое бледное лицо с мгновенно образовавшимися под глазами тёмными кругами.
«Как такое может быть… почему?..» — спросила я своё отражение. Отражение всхлипнуло и ответило растерянным взглядом, тоже не зная ответа на этот вопрос.
В дверь деликатно постучали. Я оторвала кусок бумажного полотенца, вытерла лицо и вышла к провожатому.
Добромир меня ждал, и как только я вернулась, сразу пригласил к себе.
— Маргарита Николаевна, я пока не буду вдаваться в детали, кто, где, когда и как. Мне уже достаточно подробно рассказал обо всём ваш приятель. У меня всего один вопрос: как вы считаете, кто мог поместить яд в бокал? — спросил он, когда я села напротив.
— Я не знаю, Добромир Петрович… — удручённо всхлипнула я.
— Хорошо. Тогда спрошу по-другому. Кто мог желать господину дизайнеру смерти?
— Я не знаю…
— А вам?
— Почему мне? — я растерянно вскинула голову.
— Потому что Александр говорит, что убитый, возможно, выпил ваш коньяк. Как бы случайно. Или вы умышленно бокалы перепутали?
— Нет конечно, ну что вы…
— Так кто же вас так ненавидит, чтобы прилюдно травить, сильно рискуя быть замеченным? А, Маргарита Николаевна?
— Я не знаю… Правда, не знаю…
«А вдруг это Иван после моего отказа решил со мной разделаться?!» — от этой мысли меня прошиб холодный пот.
— Что? — тут же среагировал Добромир, сделав стойку, как легавая с хорошим чутьём. — О чём вы сейчас подумали?
