— Хорошо, я приеду. Не кричи на него.
— Когда?
— А знаешь, да прямо завтра и поеду, — я вдруг подумала, что сейчас для меня это наилучший выход. Там уж мне точно будет не до личных трагедий. Точнее, никто там не станет им потакать, плевала Лика на подобного рода мелодрамы.
— Поклянись.
— Лик, ну ты сейчас сама как маленькая. Сказала же: приеду.
Получив все возможные напутствия, я быстро попрощалась и отключила телефон. В противном случае беседа грозила затянуться до утра. А рассказать, как у меня всё неправильно, она и при встрече сможет.
Ну что поделать, если такая я, неудачная, уродилась… Дочка на Кипре живёт… родители тоже… Ни семьи толком, ни мужа, ни денег, ни работы любимой… только кот. Нет, мы с ним, конечно, не бедствуем, и не бомжуем, но в этом больше заслуга родителей, которые оставили мне квартиру в Крыму, и в остальном нередко помогают.
Периодически Лика интересуется, сколько я зарабатываю, и заходится хохотом, услышав ответ. При желании она могла бы нас всех озолотить, но в отношении меня принципиально ничего не делает — ждёт, пока я настрадаюсь со своим средним достатком и соглашусь «удачно» выйти замуж за какой-нибудь денежный мешок.
«Ты хоть понимаешь, как мало времени у тебя осталось?!» — восклицает она.
«Ну что опять не так? — вздыхает мама. — С другой планеты ты у нас, что ли…»
Мне и самой порою кажется, что с другой. А сюда попала по ошибке. Не могу я жить по местным законам, хоть убей, не нравятся мне они. Или я им не нравлюсь.
Я вернулась в кровать, подтянула к себе Магистра, который всё это время лежал, положив морду на лапы, и смотрел на меня печально-сочувственно.
— Все, Маг, решено, едем к Лике.
— Не хочется-то как, — без энтузиазма отозвался кот. — Опять тебя там прессовать начнут…
— Да ладно, переживём как-нибудь, первый раз, что ли? Давай уже спать, завтра у нас трудный день.
Вот кто меня за язык дёрнул? Думать же надо, что говоришь! Если, конечно, не хочешь лишних проблем!
Глава 3. Холостые мужчины, дальние родственники и прочие неприятности
С потолка капало. Прямо на лицо.
— Убью! — я кубарем скатилась с кровати, схватила трубку и стала судорожно рыться в записной книжке телефона, спросонья не в состоянии вспомнить, под каким именем проходит у меня сосед сверху.
— По количеству чрезвычайных ситуаций, создаваемых твоим милым приятелем, его номер давно пора перенести на первое место. Просто под литерой «А», — проворчал Магистр, передернув подмоченной шкуркой. — Это же не человек, а сплошная авария!
«Аварию» звали Александр, и под литерой «А» ему было самое место. Но дурацкая привычка записывать номера друзей и знакомых под забавными никами, не позволила мне сделать такой простой и логичный ход. Сашка недавно сменил номер, и теперь убиться можно, пока вспомнишь, какая у меня в тот момент возникла ассоциация.
О, Тайфун! Подойдёт.
Только ответить мне не пожелали, и лишь на сто пятом гудке, когда я уже собиралась бросить эту затею, что-то невнятное проклюнулось.
— Бляха, Сашка! Ну твою же маму! Шесть утра!
— Привет, радость моя… — в ответ сонно пробормотала трубка, — я ещё сплю… — «Можно подумать, кто-то не догадался!» Я уже приготовилась гаркнуть что-нибудь более бодрящее, но он вдруг и сам оживился: — А ты что, соскучилась? Какое чудесное утро…
— Веселовский, ты идиот?!
— М-да… и это леди… — протянул приятель, и я живо представила, как он скривился. — Невоспитанная вы какая-то принцесса…
— А тебя ничего не смущает? Мой звонок, например?! Ты где вообще?!
— Да тут я, в гостях. Только лёг, между прочим… — Сашка громко зевнул. — Недобрая ты — будить человека ни свет ни заря, да ещё и в субботу…
— Серьёзно?! А то, что ты опять меня заливаешь и при этом спокойно дрыхнешь в чужой постели — прямо верх доброты!
Говоря всё это, я уже выскочила в прихожую, переключилась на громкую связь, закрутила волосы в пучок и натягивала резиновые сапоги.
— Да неужели?! Мадмуазель ревнует? — возрадовался сосед, зацепившись за словосочетание «чужая постель» и напрочь проигнорировав остальное. Хоть что-то его окончательно пробудило!
— Сашка, кончай юродствовать! Ты вообще слышишь, что я говорю?! У нас потоп! Воды уже по колено!
— У тебя или у меня?
— У обоих! — это было преувеличением, но он проникся.
— Да понял я, понял, выдвигаюсь уже, я тут недалеко.
Сашка, как всегда, был спокоен, как удав. Подумаешь, какой-то потоп, не Апокалипсис же, в самом деле! И это бесило ещё больше. Вот что с такими делать?!
На самом деле мы с ним большие друзья, и у меня, конечно, есть ключи от его квартиры. На всякий случай. В основном на такой, как сегодня. Заливает он меня чуть ли ни через два дня на третий, и как с этим бороться, я до сих пор не придумала. И это ещё Бронштейны мной недовольны! Пожили бы вот так с полгодика, наверное, на руках бы меня носили!
Я чертыхнулась, выудила из тумбочки нужную связку и побежала наверх выключать воду.
Нет, холостой мужчина — это безобразное и опасное для общества явление. Не представляю женщину, способную ломануться из дома, не выключив воду, да ещё и заткнув полотенцем раковину!
Примерно такой текст я и произнесла, когда этот вредитель явился.
— А я что говорю? — широко улыбнулся он. — Выходила б за меня, и никаких проблем.
— У кого, интересно? — язвительно осведомилась я, оттолкнув ногой подплывшую кроссовку. По прихожей, как после кораблекрушения, плавала обувь, но Сашка этого словно не замечал. Продолжал как ни в чём не бывало балагурить, будто мы с ним не по поводу форс-мажора встретились, а случайно на улице поболтать остановились.
— У тебя, конечно! Тебе ж на голову капать не будет!
— Веселовский, ты просто поражаешь своей наглостью. Может, хотя бы полотенца подальше перевесишь?! Харэ уже их туда ронять! Я, между прочим, уехать сегодня собиралась, а вместо этого, блин… — вспомнив о поездке, я разозлилась ещё больше. — Серьёзно, достал уже!
— Ну прости.
На лице у приятеля появилось такое покаянное выражение, что всё моё раздражение тут же куда-то улетучилось, при том, что я точно знала: ни о каком раскаянии тут и речи не идёт. На подобные бытовые мелочи он вообще внимания не обращает и по-настоящему его заботят только вещи сложные, непонятные, мистические, или угрожающие глобальным уничтожением всего человечества.
— Ладно, герой-любовник, трудись, а я пойду степень ущерба оценю.
— Не будьте столь меркантильны, принцесса, останьтесь, — ухватив меня за руку, притворно заныл он.
