Обратно мы возвращались в компании туманных гончих, которые то и дело ластились ко мне, а получив свою порцию поглаживаний, снова мчались в туманы, кого-то там разгоняя. На мужа с Грэгором они посматривали спокойно, но с некоторой подозрительностью. Впрочем, даже сновдаль и тот смотрел на мужчин точно так же. Он будто до сих пор не мог поверить, что в туманах находится кто-то посторонний.
– Замок, – выдохнула я, отпихивая от своего лица морду гончей. Стоило мне только сказать это, как две остальные гончие тут же вынырнули из туманов и принялись тереться об меня, словно не желали отпускать. – Что такое? Я ведь ненадолго, потом вернусь, – постаралась я успокоить пусть и опасных, но в то же время милых существ.
– Мне кажется или замок как-то изменился? – задумчиво протянул Грэгор, искоса поглядывая за гончими. Я уже знала, что ему очень хочется погладить их, но гончие не разделяли такого желания и в руки Грэгору не давались, угрожающе скалясь и рыча.
– Хм, ты прав, – Брайан остановился, наклонил голову чуть набок, разглядывая свой замок, который знал очень давно. – Камни стали темнее и как будто… новее, что ли. А еще прибавилось окон и вон та северная башня стала выше.
Я вздохнула, осматривая замок. Выглядел он величественно и пугающе. С остроконечными башнями-пиками, темными провалами стрельчатых окон и «зубастым» ограждением. Между башен путались туманы, серыми лентами обвивая темные камни. Выглядело это так, будто своеобразная, воздушная вода омывает строение.
В этот момент с крыши кто-то вспорхнул, разгоняя на мгновение туманы. Если это птица, то очень уж она большая.
– Что это? – почему-то шепотом поинтересовался Грэгор, завороженно смотря, как неизвестное существо растворяется в туманах.
– Это птицедатоль, – пояснил тут же появившийся сновдаль.
– Он замок не порушит? – спросила, пытаясь представить себе размер этой птички. Воображение выдавало нечто огромное.
– Нет, что вы, госпожа. Птицедатоль рожден из омытого речной водой валуна. Он, как и я, единственный в своем роде. Он помешан на чистоте камней. Видите, камни замка выглядят более чистыми, это работа птицедатоля. Его слюна имеет необычное свойство – возвращать камням первозданный вид.
– Как бы у нас тут вместо замка не образовалась просто груда необработанного камня, – поделился своими опасениями Грэгор. Я тоже подумала о чем-то подобном, ведь «первозданный вид» – это изначальная форма булыжника.
– Нет-нет, – Ингрэйг покачал головой. – Не до такой степени. Слюна птицедатоля растворяет мхи, латает трещины, потертости, убирает старый налет, выравнивает разъеденные временем поверхности.
– А, в таком случае, полагаю, от него только польза. Главное, чтобы сильно не увлекся, – покивал головой Грэгор, явно о чем-то задумавшись. – А если набрать его слюны в какой-нибудь горшок? Она будет работать?
– Почему нет? – пожал плечами сновдаль, кидая в мою сторону такие взгляды, будто просил о помощи. Кажется, говорить с другими людьми ему совершенно не нравилось. – Только птицедатоль очень боязливый. Хотя если попросит госпожа, то он может и поделиться.
Грэгор тут же уставился на меня с таким видом, что мне сразу стало понятно – не отстанет. Вот что за человек такой?
– Хорошо, – я вздохнула, наблюдая, как губы Грэгора медленно растягиваются в улыбке. – Только не сегодня, и даже не завтра. Как только отдохнем, я попробую попросить его. Приготовьте только горшочек.
Что-то подсказывало мне, что Грэгор выберет самый большой горшок, который только сможет найти в замке.
Внутри замок тоже разительно изменился. Сейчас Каннингем не напоминал то запущенное строение, которое встретило меня в самом начале. Он сиял, показывая всем желающим чистоту и богатство рода. Резные перила, ковровые дорожки, сверкающие канделябры, шикарные гобелены и картины в дорогих дубовых рамах. Все буквально дышало достатком и красотой. Даже в замке отца, который не был бедным, я не видела такой роскоши.
– Вот это да! – присвистнул Грэгор, осматриваясь. – Боюсь, дружище, что у тебя теперь в замке богаче, чем у твоего папеньки.
Брайан и сам удивленно оглядывался, словно не веря, что все это его.
– Откуда? – только и мог спросить он.
Мне и самой интересно было узнать, откуда взялись многие вещи, которых вообще не было.
– Под замком есть подземелье, – тут же начал пояснять сновдаль. – Много предметов оттуда. Конечно, они были старыми, но для нас вернуть вещам первозданный вид не так уж сложно. Рамы, перила и прочие деревянные резные вещи сделаны древодоками. Эти существа –отличные резчики по дереву.
– Что за подземелье? Первый раз слышу, – задумчиво пробормотал Брайан, продолжая оглядываться.
– А эти древодоки – они как рождаются? Просто я заметил, что у всех существ интересное рождение, – встрял в разговор любопытный Грэгор.
Сновдаль косо глянул на него, незаметно вздохнул и начал рассказывать:
– Древодоки рождаются из сухих веток, погребенных под красными кленовыми листьями. Они всегда появляются в конце осени.
– А… – начал Грэгор, явно желающий узнать что-то еще, но его моментально перебил Брайан.
– Так, все потом, сейчас ужинать и спать, – сказал свое веское слово мой муж, наградив друга хмурым взглядом.
– Ладно, как скажешь, – фыркнул Грэгор, приподнимая ладони в защитном жесте. – Подумаешь, пару вопросов задал, как будто от этого кому-то плохо стало, – пробурчал он, устремляясь в сторону лестницы.
Мы с мужем переглянулись и улыбнулись. Все-таки Грэгор вполне хороший человек, пусть и слишком увлекающийся.
– Ингрэйг, – позвала я сновдаля. – Покрутись рядом с Грэгором. Если будет задавать вопросы, можешь отвечать смело.
Сновдаль поклонился.
– Как прикажете, госпожа, – отозвался он, выпрямляясь. – Ваш ужин ждет в малой гостиной. Ваш гость пошел не в том направлении. Если вы не возражаете, я укажу ему дорогу.
– Конечно, будь так любезен.
Сновдаль тут же испарился, оставив нас с мужем наедине. Почему-то я сразу занервничала. Пришлось в срочном порядке брать себя в руки.
Брайан отставил в сторону локоть, давая понять, чего он желает. Я тут же взяла его и расслабилась.
Ужин был выше всех похвал. Сытный, вкусный, разнообразный. Посуда вся сверкала, камин приятно гудел. На дровах резвились огонтоги, заставляя поленья трещать. От этого было только уютнее.
Когда ужин подходил к концу, в гостиной появился сновдаль. Я вопросительно посмотрела на него.
– Прошу простить за то, что мешаю трапезничать, но господам пришло сообщение, – с поклоном пояснил Ингрэйг.
Я быстро оглядела его, подмечая свернутое в трубочку письмо.
– От кого? – спросила, только потом подумав, что, может быть, это совершенно не мое дело. Сновдаль ведь сказал, что письмо пришло господам, а не мне. Да и кто мог написать мне? Вот именно, что никто.
