Глава 4
Когда я открыла свиток, то мне пришлось разочарованно вздохнуть. Он был написан какими-то непонятными закорючками. И это удручало, хотя что-то подобное я и ожидала. Всё-таки мало того, что свиток попал в семью, как я поняла, давно, так еще и дал его человек, возможно, пришедший издалека. А там вполне могли писать совсем по-другому.
Пробежавшись взглядом сверху донизу и убедившись, что ни слова мне не понятно, я свернула свиток и сунула его обратно в тубус. Первым желанием было спрятать его куда подальше и забыть, как нечто бесполезное, но что-то внутри меня не дало это сделать. Проанализировав свои чувства, поняла, что к легкой обиде примешивается еще и любопытство.
Может быть, в коллекции книг принцессы-ведьмы есть какие-нибудь словари с иностранных языков?
Я уже хотела бежать и рыться в сундуке, но кое-что привлекло мое внимание. На ветке ближайшего дерева сидела небольшая птица и как-то уж больно пристально на меня смотрела. Заметив, что я увидела ее, она забавно встрепенулась и слетела с ветки, приземлившись мне на руку.
Я замерла, рассматривая птаху. Она была размером с воробья. Оперение дымчато-серое. Хвостик узкий и длинный, на конце окрашенный в черный цвет. Клюв и ноги тоже черные.
Приподняв другую руку, я протянула ее к птичке. Та как-то подозрительно на нее покосилась, при этом довольно забавно наклонив голову, но не улетела.
– Красавица, – пробормотала я, поглаживая аккуратно по спине.
Пташка, услышав мой голос, встрепенулась, а потом слетела с руки и снова уселась на ветку дерева. Проводив ее взглядом, пожала плечами и решила, что мне пора домой. Подхватив тубус, я уже развернулась, чтобы уйти, как птичка тут же слетела с ветки и принялась кружить вокруг меня.
– Что такое? – удивленно спросила я. – Может быть, она голодная, – пробормотала я и с сомнением покосилась в сторону леса. Сомневаюсь, что там нечего есть. Уж жучков всяких да червячков, я уверена, полно.
Птаха между тем, закончив летать вокруг меня, снова приземлилась на ветку, а потом забавно зачирикала, подпрыгивая и вертясь. Выглядело все странно.
Сделав несколько шагов в сторону леса, я с удивлением заметила, что птаха перелетела на другое дерево, продолжая чирикать и подпрыгивать.
Остановившись, я оглядела какой-то больно притихший лес. Стоило мне это сделать, как листья сразу зашуршали, а я внезапно поймала себя на мысли, что мне нужно срочно быть не здесь, а в совсем другом месте.
– Я сейчас, – проговорила, кинувшись в дом. Положив тубус на короб с травами, я вымелась из дома и бросилась в лес.
Что-то будто подгоняло меня вперед, толкая в спину. Я никогда не бегала в лесу, и сомневаюсь, что в любом другом, смогу повторить такой забег. Замшелые корни, бугры, кусты, все словно убиралось с моего пути само по себе. Не удивлюсь, что в обычном лесу я давно бы зацепилась за что-нибудь или споткнулась, переломав себе при этом все кости.
Я не знала, что толкает меня вперед. Не понимала, что происходит, но все равно куда-то стремилась. Я внезапно поняла, зачем нужна была эта птичка. В какой-то момент я настолько сосредоточилась на своих мыслях о свитке, что попросту не обратила никакого внимания на «голос» леса. Поэтому ему пришлось привлекать мое внимание чем-то посторонним.
Думаю, после всего сложно отрицать, что у этого лесного массива есть сознание, при этом вполне себе разумное. Наверное, нам стоит, образно говоря, сесть и придумать, как с большей эффективностью общаться друг с другом. Возможно, в будущем я смогу быстро реагировать на любые эмоциональные изменения леса, но пока для меня это всё-таки сложно.
Вылетев на громадную поляну, я резко остановилась, тяжело дыша. И зачем мне нужно быть тут? Оглядевшись, я ничего необычного не увидела. Поляна выглядела вполне обычной, если не считать ее размеры не меньше футбольного поля.
– И что тут? – спросила тихо, ощущая едва уловимый воздушный толчок в спину.
Оглянувшись, никого не увидела. Признаюсь честно, несмотря на все знания, было не по себе от подобного. Уняв волнение, я пошла к центру поляны.
Спустя метров пять заметила, что в центре поляны в метре над землей начало что-то светиться. Нахмурилась, притормаживая. Свечение усиливалось. Прислушалась к себе, но ничего из той кучи чувств, эмоций и буквально перекрывающей все это взволнованности, я не смогла понять.
Впрочем, ощущения опасности не было, поэтому я все-таки пошла вперед, медленно и осторожно, не отрывая взгляда от яркого свечения. Через какое-то время оно приобрело форму, превратившись в яркий голубовато-белый шар, размером с мячик для пинг-понга.
Когда я подошла вплотную, то невольно зажмурилась от ощущений, которые вызывал во мне этот «мячик». Мне внезапно захотелось плакать, при этом я чувствовала себя счастливой. Грудь разрывало от непонятно откуда взявшихся чувств.
Казалось, я сейчас смотрю на что-то невероятное. Наверное, нечто подобное испытывают матери, когда в первый раз берут на руки своего ребенка. Или же люди, которым говорят, что их любимый человек выжил после тяжелой операции.
Протянув руки, я подставила их под это нечто, едва дыша от бури чувств внутри. Свечение будто замерло, а потом медленно опустилось, удобно устроившись в моих руках.
А я внезапно всё поняла.
Это было похоже на стрелу, пронзившую голову насквозь. Я вдруг все осознала, словно помнила это, но по какой-то нелепой причине забыла.
Чтобы что-то получить, надо заплатить. Это закон жизни. Маги, создавшие грань, тоже заплатили. Некоторые из них сразу, некоторые немного позже. Их души остались здесь, в этом лесу, приняв форму чего-то необычного. Поляна полная светлячков, ива с бабочками, странный пруд, усеянный синими мелкими цветами.
Всё они стали якорями для грани, вбитыми в землю кольями, на которых до сих пор держится защита. Они завязали все на себя. Лишенные личности, просто чистые души, сохранившие в себе желание защитить земли от страшной участи.
Это тоже была душа. Чистая, невероятная душа недавно умершего мага. Именно они все еще хорошо помнят, что такое грань и черная пустошь. После своей смерти они сами решают, что делать и магия принимает их выбор. Кто-то уходит, рождаясь где-то заново, а кто-то желает остаться и помочь, укрепить собой защиту.
Я всё-таки расплакалась, подумав, что эгоистичная принцесса своим нежеланием умирать, буквально держала все эти души на земле, не давая им уйти дальше. Почему-то это казалось мне ужасно жестоким.
Притянув руку к себе ближе, словно хотела обнять этого отважного человека, решившего после смерти встать на пути черной гадости, отравляющей землю, я внезапно ощутила прикосновение к разуму.
Это был лес. Теперь я понимаю, как ему удалось стать разумным. Неудивительно, учитывая, что грань держится на душах. Пусть они и лишены разума в привычном понимании, но это все равно людские души.
