– Лежать, – сказала я неуверенно с вопросительными нотками в голосе. Несмотря на то, что зверь не проявлял агрессии в мой адрес, находиться рядом с ним было неуютно.
К моему удивлению, животное моментально рухнуло на землю. Создавалось такое впечатление, будто ему кто-то перерубил ноги.
– Встань, – произнесла я новую команду, наблюдая, как зверь вскакивает.
Пусть выполнение команд выглядело немного странно, да и не скажу, что я вкладывала в слова особое желание, но подобная покорность, откровенно говоря, пугающего монстра меня успокоила.
– Уходи.
Дождавшись, пока зверь скроется в темноте, я развернулась (подавляя в себе желание повернуться и проверить еще раз, ушел или нет) и вернулась в лес.
В этот раз мне хватило пяти шагов для того, чтобы лесная тропа вывела меня к дому. В нем горели свечи. Дверь оказалось открытой. Виконт стоял около крыльца без верхней одежды и тренировался со своим мечом.
Заметив меня, он замер на середине движения, а потом продолжил, как нив чем не бывало.
– Добрый вечер, – поздоровалась я, ощущая себя неловко. – Ты ужинал?
– Нет, – ответил он так, что мне сразу стало понятно – лучше не трогать его сейчас. Кажется, кто-то рассердился. Было из-за чего. Впрочем, настроение у него могло испортиться вовсе не из-за меня. Мало ли, о чем он тут думал, пока меня не было.
– Завтра пойдем на пустошь, – сказала я, подумав, что это может поднять ему настроение.
– Хорошо, – произнес он, даже не повернувшись в мою сторону.
– Ну, – я махнула рукой в сторону двери, – пойду я. Ужин приготовлю.
Виконт ничего не сказал, только кивнул и снова взмахнул мечом. Кажется, меня игнорируют. Ну и ладно.
Отступление 7
После разговора с Катарэей виконт вернулся к дому, решив немного потренироваться. Он много чего слышал о черной пустоши. Некоторые вещи звучали столь дико, что он мало в них верил.
Сложно поверить в столб черного пламени, бьющего из-под земли до самого неба и сжигающего любого, кто подойдет к нему ближе, чем на полкилометра.
Еще сложнее поверить в холодное кипящее озеро. Как холодная вода может кипеть? Самое интересное, что «очевидец» утверждал, что любой попавший в эту воду за две секунды растворялся без следа. Вилиарн считал подобные рассказы простыми выдумками.
Да и, насколько он понял, Катарэя никого не пускала дальше границы леса. Как о пустоши вообще смогли узнать? У Вилиарна было два варианта. Первый – ведьма сама рассказала о том, что охраняет грань. Второй – когда-то кого-то она всё-таки провела сквозь лес до пустоши и показала черную равнину. Зачем? Виконт не знал, но, возможно, тому была причина. К тому же, кто сказал, что он один такой? Может быть, раньше она уже оставляла здесь людей на некоторый срок. Почему-то эта мысль виконту не очень нравилась.
Второй вариант был самым жизнеспособным. Это бы объяснило многое. Впрочем, даже так, виконт не особо верил в байки, которые воины любят рассказывать друг другу около костра в походах.
Он начал скучать по схваткам. Тренировки с одним мечом надоедали. Хотелось боя, пусть и тренировочного. Хотелось ощутить силу противника, его жажду победы, его энергию.
А еще хотелось женщины. Но с этим была проблема.
Раньше он таких проблем не испытывал. Женщины являлись неотъемлемой частью жизни. И не сказать, что он сам искал их общества, просто они были. Всё всегда получалось как-то само. Служанки, мило улыбаясь, приходили вечером помочь с мытьем, да так и оставались до утра. И он не заставлял их, да и не выглядели они испуганными или недовольными происходящим. В тавернах, в которых они останавливались с пограничным отрядом, подавальщицы всегда увивались рядом с их столом, а потом кто-нибудь из них оказывался в его постели. И они тоже не выглядели принужденными.
Женская ласка всегда доставалась ему легко и просто. Он никогда не отказывался от подобного внимания. Зачем отмахиваться от того, что дают? Он и брал.
И вот сейчас, спустя некоторое время, тело виконта начало протестовать против отсутствия привычного к нему внимания со стороны представительниц прекраснейшей половины человечества.
Он старался задавить неудовлетворенность более интенсивными тренировками, но тело, приученное получать желаемое по первому требованию, бунтовало.
Ему приходилось все чаще уделять этому повышенное внимание. Сначала он представлял в процессе служанок, оставшихся в замке отца. Их упругие груди, мягкие животы, крепкие ноги, сладкие губы, но однажды в мыслях мелькнул образ огненно-рыжих волос.
Спустя некоторое время виконт поймал себя на мысли, что каждый раз представляет рыжую красавицу, однажды увиденную им в зеркале. Отсутствием воображения он не страдал, приписывая образу соблазнительные формы.
Несколько раз он даже пытался укорить себя, но поделать ничего уже не мог. В конце концов, он признался, что все дело в самой ведьме. Она единственная женщина на многие километры вокруг. Его будоражила мысль, что под внешностью старой бабки (хотя, сейчас не такой уж и старой) может скрываться соблазнительная красавица.
Все это заставляло его тренироваться еще усерднее. Но всё равно хотелось подраться. А лучше… Впрочем, до лучшего придется всё-таки подождать.
С каждым днем, виконт все больше и больше убеждался, что пройдет еще какое-то время, и он увидит ее, ту, кого успел заметить в зеркале. Воображение сразу подбросило парочку горячих образов, которые можно будет воплотить в жизнь.
Вот только во всем этом оставалась небольшая загвоздка.
Даже если Катарэя всё-таки полностью скинет шкуру старой карги, она не станет в одночасье другой. Она будет всё той же вредной, ехидной, языкастой ведьмой. С одной стороны, это его удручало. Ведь в таком случае приятного времяпрепровождения ему не видать. Что-то подсказывало, что Катарэя на предложение отдохнуть вместе, ударит его чем-нибудь по лицу, а потом еще и выгонит из дома. С другой стороны, он ощущал нечто странное, похожее на легкий восторг и азарт.
Он представлял, как будет постепенно подводить ее к мысли, что во всем этом нет ничего плохого. Как она будет сопротивляться, всячески оскорбляя его, но при этом с каждым разом подпуская все ближе и ближе. Пока однажды он не возьмет то, чего ему хочется, полностью покорив эту язву.
Правда, стоило ему увидеть ведьму, как желание спадало. Всё-таки, несмотря на многочисленные изменения, выглядела Катарэя все еще не слишком соблазнительно. Пусть уже и не старая бабка, но еще и не та, кого он так страстно хотел.
А еще он опасался, что все это игра его возбужденного, лишенного привычной женской ласки мозга. Вдруг Катарэя вовсе не меняется, просто ему это кажется? А может, это просто морок какой-нибудь, заклинание, заставляющее верить его в нечто подобное? Именно поэтому он и не любил магию, не понимал ее и слегка опасался. Кто знает, на что способна древняя ведьма. Мало ли, может быть, вся эта ситуация для нее привычна и с годами отработана. Кто знает, скольких мужчин она так обманула, заманив в свои сети и пленив соблазнительным образом, сводящим с ума и заставляющим желать даже столь старое тело.
