— Конечно, сэр, я сам проведу разведку, прежде чем выходить на явку.
— О’кей, Джон. И еще, хотел бы обратить ваше особое внимание на важность миссии. Она находится на контроле у Директора и поэтому…
— Сэр, я понимаю всю меру ответственности и…
— Джон, выслушайте меня до конца! — перебил его Моррис и заговорил в приказном тоне: — Работа по объекту «Бездна-Ад» неоправданно затянута! Она ведется в очень узком диапазоне! Как результат, мы имеем всего один и тот сомнительный выход через «Дельца» — Раздольнова. Возможность его вербовки вызывает у меня большие сомнения.
— Сэр, это не совсем так, есть резервные варианты. Радольнова я выделил как наиболее перспективного кандидата. Через него мы быстрее всего выполним миссию, — оправдывался Саттер.
— Его еще надо завербовать.
— У меня достаточно компромата, чтобы припереть Раздольнова к стенке.
— Не будьте самоуверенны, Джон, «Делец» крепкий орешек, и на нем легко обломать себе зубы.
— Все зависит от того, какой к нему избрать подход. У меня есть несколько выходов на него. Один…
— Чт-о?! Какой еще выход? Даже не помышляйте об этом! — сорвался на крик Моррис и отрезал. — Контакт с ним устанавливать только за пределами России и с моей санкции! Вам понятно, Саттер?
Джон опешил и не знал, что сказать. Такого оборота он не ожидал. С ним разговаривали, как с каким-то недоумком, а не профессионалом, у которого за спиной было больше вербовок, чем зубов во рту у Морриса. Кровь прихлынула к щекам Саттера, и он выпалил ему в лицо.
— Сэр, я в разведке не первый год и знаю, что такое агент! Мне не надо разжевывать прописные истины! Я…
— О’кей, о’кей, Джон! Вы опытный сотрудник, но ситуация критическая и как бы нам не наломать дров, — поспешил дать задний ход Моррис.
— Сэр, я вам не тинэйджер! У меня за спиной вербовки 17 агентов! Я на оперативной работе больше 10 лет! — кипятился Саттер.
— Ну полно, полно, Джон! Пожалуйста, не принимайте мои слова на свой счет. С этой бестолочью Коллинзом впору на стенку лезть. Это же надо так по-идиотски подставиться! — объяснялся Моррис и, тяжело вздохнув, признался: — Теперь Лэнгли с меня три шкуры спустит.
Произошедший накануне глупейший провал в организации связи с ценным агентом резидентуры мог вывести из себя даже разведчика со стальными нервами. Коллинз, не отличавшийся пунктуальностью, на этот раз допустил серьезный провал в работе: расшифровал одного агента перед другим, перепутав тайниковые закладки с заданиями. Расследованием «ЧП» занялась специальная комиссия, и первый, кому принялись мотать нервы, стал Моррис. Это было написано на его лице, и Саттер смягчил тон:
— Сэр, извините, я погорячился.
— О’кей, Джон, я тоже.
— Все мы люди и все не без греха, — признал Саттер.
— Мерзко, когда приходится отвечать за чужие грехи. Но что поделаешь, такова доля руководителя, — заключил Моррис и, завершая разговор, выразил надежду. — Джон, я очень рассчитываю, что ваша миссия в Екатеринбурге завершится удачно. Мне и вам, как никогда нужен весомый результат.
— Он будет, сэр! Я уверен в успехе миссии! — заверил Саттер и поднялся на выход.
Остаток дня он занимался подготовкой к командировке. Последние детали, связанные с организацией явки с агентом «Артист», согласовал с Дунканом по телефону. На следующий день после обеда Саттер отправился в аэропорт Домодедово и вылетел в Екатеринбург. В аэропорту «Кольцово» его встретил советник генконсула по культуре Смит Браун. Саттер оценил этот ход Дункана, тот не стал подсвечивать его перед русской контрразведкой.
Погода в Екатеринбурге не проявила гостеприимства. Лютый уральский мороз выстудил вечернее небо. Воздух стал упругим, как резина и застревал в горле. Саттер с трудом вдохнул и поспешил нырнуть в салон. Водитель тронул машину, и по сторонам замелькали почерневшие от непогоды и времени русские избы. Нахохлившись под снежными шапками, они тусклыми глазницами-окнами угрюмо поглядывали на мир. Изредка среди них попадались аляповые особняки нарождающейся буржуазии, прятавшиеся за высокими заборами и подозрительно косившиеся по сторонам багрово-красными зрачками видеокамер.
Вскоре пригороды неофициальной столицы Урала закончились, и дорогу стиснули одноликие серо-бетонные многоэтажки. Саттер впервые находился в Екатеринбурге, и ему казалось, что он попал в осажденную врагом крепость. На глаза то и дело попадались монументальные обелиски советских времен. Бронзовые, гранитные коммунистические вожди грозили вскинутыми над головами кулаками не только мировой, но теперь и местной буржуазии. С шашками наголо, в лихом аллюре на помощь им неслись красные кавалеристы — герои Гражданской войны. В небо грозно нацелились жерлами орудий зенитки и артиллерийские пушки. С гранитных пьедесталов готовы были ринуться в атаку танки Т-34.
Саттер невольно поежился. Канувшая в небытие некогда могущественная советская империя здесь, на Урале, все еще внушала ужас былой мощью. Лишний раз об этом ему напомнила монументальная громада дома правительства Свердловской области, довлевшая над центром города. Она осталась справа. Водитель свернул налево и через несколько кварталов остановился на площади перед ядовито-зеленого цвета отелем «Большой Урал».
Мороз и студеный ветер вымели с улицы не только прохожих, но и швейцара. Саттеру пришлось самому тащить саквояж. В холле его и Брауна встретила закутанная по самые глаза администратор, чуть теплые батареи и электрические печки не спасали от холода. В номере оказалось ненамного теплее. Обстановка, напоминавшая о канувших в лету временах эпохальных партийных активов, не располагала к отдыху. Саттер не стал распаковывать вещи, вызвал такси и отправился в генконсульство США. Оно находилось поблизости, дорога к нему заняла около десяти минут.
Несмотря на поздний час, генконсул Майкл Грин, Пит Дункан и его разведгруппа находились на месте — в представительстве. После знакомства Грин, сославшись на неотложные дела, оставил Саттера с разведчиками. Для них он был своим, и потому с первых минут разговор приобрел непринужденный характер. За кофе с сэндвичами они обменялись мнениями об обстановке в Москве и в Екатеринбурге, а затем перешли к обсуждению плана операции по организации связи с агентом «Артист».
Первая встреча с ним должна была состояться в номере Саттера и не вызывала у него вопросов. Дункан, кажется, предусмотрел все, чтобы не допустить расшифровки агента перед русской контрразведкой. Вторая явка, в оперном театре, требовала гораздо больших усилий, как по прикрытию агента, так и самого Саттера. В этом важную роль предстояло сыграть Грину. И здесь как нельзя кстати пришлась программа культурного сотрудничества генконсульства с правительством Свердловской области. Местный бос — Аполлон Ванюкин, руководивший управлением культуры, давно и настойчиво искал сближения с Грином. Приглашение Ванюкина на премьеру балета «Щелкунчик» могло стать надежной ширмой для прикрытия явки Саттера с «Артистом». После согласования спорных деталей операции по связи с агентом участники совещания поужинали и разъехались по квартирам.
