Рейки рванула от Шоты, заполняя собой пространство кабинета, тигриная морда угрожающе оскалила пасть, демонстрируя клыки, один из которых — нижний, правый был наполовину обломан.
— Я отдаю тебе его на хранение. — голос однорукого каратеки был наполнен холодной яростью. — Скоро я вернусь и этот оби на твоем столе потемнеет.
— Хо–хо, и куда это ты собрался, тигренок? — в старческих глазах Гиго Фунакоси разгорается огонь, он счастлив и едва сдерживает улыбку, ведь его кровь, бегущая по венам потомка, не протухла.
— На Окинаву, в додзё синдо–рю. Пора нашей школе вернуться к истокам.
* * *
— Ты обещал рассказать.
Знакомая кофейня, сверкающая новенькой витриной, напротив сидит, красуясь помятой рожей, Акихико. Один только вид его разукрашенной морды согревает мне сердце, а если вспомнить чьих это рук дело, то на душе становится совсем хорошо — теперь–то ты не такой красавчик, да Аки?
— Ну не здесь же! — протестует красноволосый, намекая на других посетителей.
— А нафига тогда ты меня сюда притащил?
— Здесь самые вкусные десерты в Тайто!
— Придурок.
— Ну, как знаешь, мне больше достанется. — тянется он к моей половине стола.
— Руки убрал!
Сидим, жуем — десерты и правда отменные, нужно почаще сюда заглядывать.
— Че с кулаком? — опухшая кисть не остается без внимания красноволосого.
— Киёси под руку подвернулся.
— Он жив?
— Конечно жив, за кого ты меня принимаешь?! — на нас уже косятся остальные посетители.
— Понял–понял, разговор не для чужих ушей. — заговорщицки подмигивает своим заплывшим глазом этот мамкин конспиратор, чем вызывает подозрительное шушуканье за соседним столиком.
Да нихера ты не понял, придурок крашенный!!! — хочется крикнуть в ответ, но я сдерживаюсь, до ушей и так доносятся осуждающие шепотки. Не стоит усугублять ситуацию, а то владелец, напуганный прошлым происшествием, может во избежание очередного инцидента вызвать полицию — доказывай потом, что ты не верблюд, особенно, если ты хафу, а за одним с тобой столом просиживает задницу мутный тип бандитской наружности, к тому же, судя по морде лица, недавно побывавший в драке.
Интересно, как там Мичи. Вчера он довольно быстро пришел в сознание, сняв с моей шеи груз ответственности за свою жизнь, и удрал домой. А сегодня с утра мне поступил от него звонок, результатом которого я был огорошен. Мальчишку посадили под домашний арест до конца каникул — родители испугались, что их отпрыск связался с плохой компанией. Отчасти это правда, только не с компанией, а с всего одним хитровывернутым хафу.
Но за будущее моего коварного плана я не беспокоюсь, если пацану удалось завалить двух парней на пару–тройку лет старше себя, то уж с мелкой пигалицей он как–нибудь управится. Другое дело, что я хотел видеться с мальчишкой как можно чаще, чтобы контролировать носителя своей Рейки — паранойя до сих пор не дает мне покоя.
— О чем задумался? — прерывает молчание Акихико покончивший с последним десертом на своей половине стола. — Если не будешь, то я доем.
— Говорят от сладкого портятся зубы, а у тебя их и так немного осталось. — демонстративно откусываю здоровенный кусок банана в шоколадной глазури.
— Заговорил как крутой парень, да? А как же твое коронное: «Аки, Аки мне так страшно, разве я похож на героя гребанной манги?» — во время этой неубедительной, на мой взгляд, пародии крашенный пищит, как девчонка, — раздражает, нужно было выбить мелкому говнюку еще пару зубов пока была такая возможность.
— Ладно–ладно, бери, только заткнись.
Набив желудки до отвала и оплатив счет, мы отправляемся к дому Акихико, чтобы перетереть в приватной обстановке. Каково же мое удивление, когда пройдя в зал я вновь обнаруживаю Акико, на этот раз в одном халате, листающую очередную книгу — она что прописалась у своего братца? В лоб подобные вопросы задавать не принято, поэтому я лишь вежливо кланяюсь.
— Рад видеть вас госпожа.
— Ммм…неубедительно, больше похоже на: «а ты еще че здесь забыла?». — семейка пародистов, мать их.
— Осмотри его руку. — командует Акихико сестре. — И ты бы хоть оделась что ли, я ведь предупреждал, что мы зайдем.
— Зачиталась. — невинно хлопает глазками девушка и пожимает своими точеными плечиками, отчего халатик немного сползает. — Иди сюда, гроза Мацуба–кай.
Дерьмо, этот крашенный придурок все растрепал. У этих японяк походу языки без костей, сначала алкоголик Шота меня сдал, теперь этот бандит комнатный с комплексом сестры проболтался. Делать нечего — со вздохом протягиваю распухшую руку.
— Так, что тут у нас. — пальчики девушки начинают пальпировать мою кисть, после чего переползают на само предплечье и обследуют уже его.
А я в это время стараюсь не отводить взгляда от ее лица, потому что соблазн слишком велик. И это я не про высокую грудь Акико, задорно торчащую из глубокого выреза. А про симбиоз двух видов Ки, первая из которых уже знакомая мне Дэнки, а вторая неизвестная, но впечатляющая одним своим видом — радужная, похожая на маслянистую пленку на воде, какая бывает при разливе нефти. Ее источник чуть выше, чем у Дэнки, где–то на уровне межключичной впадины, в области адамова яблока. Проходя по руке Акико эти два вида Ки смешиваются, теряя при этом в цвете, отчего на выходе получается некая призрачная субстанция, подозрительно похожая на ту из которой состоит моя «тень». И именно эта субстанция с легкой руки старшей Миямото сейчас пронизывает мою плоть.
— Пара трещин и ушиб мягких тканей, до свадьбы заживет. — источник неизвестной Ки гаснет, но Дэнки все еще циркулирует по ее правой ладони.
Этой ладонью она хватает меня за нижнюю челюсть, наманикюренные пальчики больно впиваются в щеки. Пытаюсь дернуться в сторону, разорвать опасный контакт, но не успеваю — тело немеет, перестает ощущаться, словно я нахожусь под наркозом. Веки опускаются и в моем распоряжении остается лишь слух.
— Понятия не имею зачем Акихико решил тебе все рассказать, но послушай внимательно, если ты предашь его доверие и кому–нибудь проболтаешься, то я лично позабочусь о том, чтобы остаток твоей жалкой жизни превратился в ад. Та боль, что ты испытал там — в палате покажется тебе «материнской лаской». Кстати о матери, тоже самое я проверну с Ульяной прямо на твоих глазах. Не разочаруй меня, маленький хафу… — ее угрожающее шипение больше подходит не обворожительной красотке, а особо ядовитой гадюке, готовой вот–вот вцепиться своими ядовитыми клыками в самое уязвимое место.
Хрена лысого я буду что–то засовывать в эту дамочку после такого–то откровения — храбрюсь я, но в глубине души испытываю дикий ужас. Полностью потерять контроль над собственным телом, буквально ощутить себя в шкуре коматозника — это по–настоящему страшно.
— Завязывай, в этом нет необходимости. — ворчит на нее хозяин дома.
