Он еще что-то сказать хотел, да только вдруг Ярина позвала спешно, следом Леся — черт примчался, стоит на границе леса Заповедного весь испуганный, дрожит-трясется.
Переглянулись мы с лешинькой, он мне клюку передал, я клюкою о земь ударила, и появился черт перед нами таков, как о нем чащи Заповедные и сообщили — дрожит весь, и трясется. В руках все тот же золотой, что я ему передала, а как перед нами очутился, вовсе на кочку болотную рухнул, колени обнял, дрожит.
Я подошла, осторожненько поганку с проклятием в золотой заиллюзированную забрала, мало ли, вдруг в таком состоянии она и на черта повлияет, да затем и спросила участливо:
— Случилось что?
Черт посмотрел глазами огромными, в медный пятак размером, да и сообщил:
— Облава в Выборге. Магов там — видимо-невидимо. Ведьмака схватили, да не абы кто — сам архимаг Агнехран в городе!
Леший вдруг нахмурился, а я… мне подробностей надо бы. Я и спросила:
— И что? А как? Где схватили-то?
Черта колошматило, словно молнией его било непрерывно, и говорить бедняга мог с трудом:
— Я как в Выборг перенесся — слетела иллюзия. Начисто слетела.
Ого. Я аж присела рядом от изумления. Черти в плане иллюзий мастера известные, и если ведьмы по договору с дьяволами с них еще иллюзию ту могут снять, то маги… Как?!
— Думал все, конец, — черт смотрел на меня так, словно вовсе не верил, что жив остался. — Меня и схватить-то собирались. Магия в воздухе искрилась — глазам глядеть было больно. И тут как гром среди неба ясного слова властные: «Черта этого не трогать». И… не убили меня. Ведьма, а ты глянь хорошенько, а, точно ли цел остался?
Я поднялась, оглядела черта, и подтвердила:
— Цел.
Тот вздохнул с облегчением, а самого трясет, да так что и кочка на коей сидел ходуном ходит.
— Аггггнеххххррррран, — заикаясь, проговорил черт. — Слыхал много, да ранее видеть не приходилось. Страшшшшный!
Это таки да, тут полностью согласна.
Одного я понять не могла:
— А что он там делал-то?
— Да говорю ж — ведьмака схватили! — истерично возопил черт.
Это вот тоже было очень странно — ведьмака так просто не отыщешь. Черт мог. Ведьма могла. А вот маги, или пусть даже архимаг… то странно очень. Совсем странно.
И тут Леся передала, что Савран вернулся, да меня видеть зело желает.
Ну, желает так желает.
Ударила клюкой о земь, открывая тропу заповедную, да и вышел Савран прямо на болота. Содрогнулся, узрев черта и кикимор, с почтением поклонился лешему, мне тоже поясной поклон отвесил, шапку с головы стянув, а как выпрямился, произнес:
— Странные дела творятся, госпожа лесу хозяйка. Подумал тебе то знать ведомо. Был я в Нермине, как и наказала ты, да вдруг откуда не возьмись портал прямо посередь городской площади. Из него маги вышли, да не как маги, а как воины. Вмиг весь город магией накрыло, и правду та магия открыла. На ярмарке, как оказалося, торговцы уважаемые, да уже не очень, для товарного вида товару своего, амулеты иллюзионные использовали, а тут раз — и перестали те работать, и вмиг товар товарный же вид утратил. Разгневались честные покупатели да торговцы, мордобитие устроили праведное. И я бы поучавствовал, да только за магами следил, чтобы стало быть, тебе доложить. И так скажу — искали они кого-то. А во главе них был… раб. Бывший тот раб, что ты себе в услужение забрала, да опосля отпустила.
Почувствовала на себе тяжелый взгляд лешего. Савран же продолжил.
— Оно может и не узнал бы, да тот маг, главный он у отряда был, он мне кивнул, как знакомцу старому. И по глазам я его узнал, точно он — раб… бывший.
Я же смотрела на Саврана и вот о чем думала — купец передвигается медленнее, чем черт. Значит сначала Агнехран с отрядом своим нагрянули в Нермин, а лишь опосля в Выборг. А еще стало ясно, как они ведьмака нашли — они разрушили все чары иллюзий в городе, видимо так и нашли…
И тут вдруг лешинька возьми да и спроси:
— Весь, а где аспид? Не чувствую я его в лесу-то?
— По делам отлучился, — отмахнулась я, о своем думая.
А следом и Савран вопросил:
— Скажи, лесу Заповедному хозяйка, а нельзя ли мне амулет какой, чтобы чары иллюзорные рушить то? Чтоб товар истинный видеть?
— Такого нету, — честно призналась купцу.
Пригорюнился тот, видать впечатлило его, как иные нечистые на руку торговцы с помощью магии наживаются, но уж что есть, то есть.
— Надеюсь, полезен оказался, — намекая, что пора бы ему, сказал Савран.
— Очень полезен, благодарствую, — ответила я, и клюкой о земь ударила, тропу ему открывая.
А купец от чего-то замялся и вдруг спросил осторожненько:
— А вы, госпожа ведунья, сейчас под иллюзией, али как?
И тут поняла я, что стою Веська Веською, в платье черном чародейском, с волосами в косу прибранными, и нет на мне ни шляпы ведьминской, ни плаща устрашающего, да даже носа крючковатого и того нет.
— Эм… — пробормотала замявшись. — А как меня узнал-то?
— Дык по лешему и по клюке, — чистосердечно сознался Савран.
— Это иллюзия! — не менее чистосердечно соврала я.
— Аа, — протянул купец. — Я тогда поспешаю, еще ходку в Нермин надо сделать за сегодня.
— Ступай, купец, доброго пути тебе, — отпустила я.
И едва ушел, тропу заповедную закрыла.
Черт к тому времени уж подуспокоился, трястись перестал, да и вдруг спросил:
— Ведьма, а слышала ты, Агнехран этот, он и в аду побывал.
Удивилась я, да и вопросила:
— Зачем это?
— Из любопытству, — сказал черт. — Говорят молодой тогда был, зеленый, пентаграмму начертал, дьявола вызвал, да в пентаграмме той запер, а сам сходил в ад, осмотрелся… кого спалил, кого подпалил. Вроде искал чегось.
— И как, нашел? — правда интересно стало.
— А то мне неведомо, — признался черт.
И тут лешинька прервал нас, сообщив:
— Аспид вернулся.
И мы поспешили к избушке, оставив черта на попечение кикимор.
Но когда уходили, даже на миг приостановились — черт вдохновенно вещал благодарным болотным слушательницам о том, как заявился в Выборг, да расшвырял всех магов, а главному самому архимагу и вовсе морду набил.
— Вот… черт, — леший головой покачал неодобрительно.
Ну черти, они такие черти.
И мы шагнули на тропу заповедную.
Как возвернулись к домишку моему, картину застали удивительную — аспид расставлял октагон да не простой, навершием каждой грани был заговоренный горный хрусталь. И тоже не простой это был восьмиугольник, не стандартный магический, подобный кругу, а иной совсем. Шесть кристаллов в нем были противопоставлены друг другу образуя прямоугольник, а вот седьмой и восьмой отстояли от них, соединяя две стороны прямоугольника. Как если бы за столом сидело восемь гостей, по трое друг против друга, да двое во главе стола с двух сторон.
