Водя промолчал.
А я не могла.
— Ведь каждому нужно хоть во что-то верить… каждому. И я верила, а выходит…
Вздохнул Водя, по плечу успокоительно похлопал, да и сказал:
— А я тебе байку расскажу веселую, обхохочешься сходу. Хочешь?
С сомнением скептическим на водяного я посмотрела, уж хотела спросить, не объелся ль он чего, да только не обращая на мой взгляд внимания, Водя вдохновенно начал:
— Собрались как-то рыбак, пахарь, да пастух. И пошел меж ними такой разговор. «Я, — говорит рыбак, — тут озеро сотворю. Рыбы будет видимо-невидимо, деревне польза, мне заработок». «Нет, — отвечает ему пахарь, — я тут землю распашу, посею рожь-пшеницу и будет деревне хлеб, а мне заработок». «О чем речь?! — возмутился пастух. — Я здесь скот выпасать стану. Будет деревне нашей и мясо, и шкуры и молоко с сыром, а мне заработок». И вот спорили они спорили, Веська, до драки дошло, а между тем сорняки землю ту заняли, леса проросли, а деревеньку голод сгубил.
— Водь, ты вот сейчас об чем? — спросила с сильным подозрением, что реально может отравился чем.
А водяной на меня серьезно поглядел, да такой ответ дал:
— О земле, Веся. О земле. О ресурсах, которые делить никто не хочет. И о магии, которую земля дает. Как плодородная почва, Весь, с которой если урожай снимать бездумно да жадно — пустыня станет.
И опустив руку в воду, водяной призвал книгу, достал ее, сдул капли воды, раскрыл и продолжил:
— Ты мне про историю магии рассказывала. Изучил я вопрос, и знаешь что?
— Что? — спросила шепотом.
Глянул на меня голубыми глазами насмешливо, да и сказал:
— Рыбаки — это алхимики. Пахари — чародеи. А маги — пастухи. И пока они спорили меж собой, проросли леса Заповедные, да появились ведьмы природные — сорняки считай. Сорняки мы с тобой, Веська, как есть сорняки — везде прорастем, если нужно завсегда выживем. Да не об нас речь — в войне рыбака, пахаря и пастуха, пастухов победа полная. И вот поле занято, стада там от горизонта до горизонта, и растет то стадо, а травы уж стало не хватать… Куда стаду идти, Веся?
— В лес… — едва вымолвила.
— Правильно говоришь, — похвалил водяной насмешливо. — Беда не в ведьмах, Веся, беда в магах. Вот ты сама саженцы по лесу рассаживаешь, ты скажи — выбираешь, каковы будут расти лучше да плодоносить больше?
Молча кивнула.
— Так и маги, — Водя усмехнулся, да усмешка была невеселая, — им сила нужна, а в простой ведьме сил не так уж и много, вот они и выводят тех, кто посильнее будет. Кто своих же жрет, силы копит. Такие магам и нужны, Весь, именно такие. Ты не суди ведьм, и веру терять не стоит, чую я проще ларчик открывается — ведьм используют. Не уничтожают, а заметь — могли бы, сама знаешь маги сильней, одного Ингеборга вспомни. Но не уничтожают… Вот и подумай, от чего их берегут? А теперь и вовсе в загон согнали.
Маги… да, стоило бы догадаться.
Дурно мне стало, но страдать было некогда.
— Я-то думаю, от чего маги мне в войне с нежитью помощь оказывают, — дыхание срывалось, сердце болело почему-то.
— А почему бы и нет? — Водя глядел в воду с усталостью. — Против общего врага воюем. Другой вопрос — что будет, когда победим…
— Война, — и страшно такое говорить, да только беде в глаза прямо смотреть надобно, иначе добра не жди.
— Война, — согласился водяной, — но уже с магами.
А маги не пощадят… кому как не мне знать об этом.
От того поднялась решительно, платье оправила, да и сказала уверенно:
— Справимся!
— Думаешь? — с нехилым сомнением спросил Водя.
— А то! — я клюку призвала, сжала уверенно. — Ты правду сказал — сорняки мы с тобой, Водя. А сорная трава, она, ты знаешь, завсегда везде выживет!
Прошла к туфлям, обулась и спросила:
— Водь, у тебя серебряного блюдца лишнего случаем не найдется?
Пожав плечами, водяной спросил:
— Размер?
— Побольше, — честно сказала ему.
В итоге серебряный поднос в мой рост окружностью тащил леший, Водя хотел дотащить, но я его спать отправила, у нас впереди еще ночь боевая ожидалась.
А как затащил лешинька мне то блюдо в избу, так я дверь в избу заперла, заклинанием тишины все изолировала, домового с третьего раза выгнала, кота Ученого выставила, от Мудрого ворона окно закрыла, встала перед блюдцем, яблочко наливное пустила, да и позвала:
— Ульгерда.
Ведьма ответила почти сразу, сидела она в пещере на Ведьминой горе, уставшая, понурая, хмарая, да над книгами древними корпела.
Меня увидав, сперва сказала:
— Покрой у платья странный, старинный. Откуда взяла?
— Чародейское, водяной подарил, — правду скрывать не стала.
А у Ульгерды вдруг перо писчее из рук выпало, кляксу на бумаге оставляя.
— Ччччародейское? — переспросила ведьма старая.- Чародейское?!
Кивнула. От чего реакция такая я и не поняла-то, но не это было самое страшное, что передать собиралась.
— Смотри, Ульгерда, — сказала, руку к блюду протянув, да ладонь к серебряной поверхности прижимая. — Смотри внимательно. Об этом ведьмам рассказывать придется.
И я показала все. Даже не так — ВСЕ!!!
Умертвие ведуньи лесной, судьбу ее страшную, и предательство ведьмы с синими, как сапфиры глазами.
Когда закончила, поседела Ульгерда вполовину больше прежнего. Сидела, потрясенная, раздавленная, затем произнесла едва слышно:
— Веся, девочка, та ведьма — Велимира!
Тут уж я покачнулась, на ногах удержалась с трудом. Велимира — одна из семи главных ведьм. Старшая. Главенствующая.
И я, я после разговора с Водей ожидала, что непростая то ведьма будет, но чтобы главная…
— Я не смогу, а ты рискнешь? — прямо спросила Ульгерда.
Она поняла мой замысел, по размеру блюда серебряного и поняла, но не знала, решусь ли теперь, когда правда открылась. Да только делать нечего — беду лицом да взглядом прямым встречают, иначе не победить.
— Про защиту только не забудь, Веся, — попросила старая ведьма.
А это хороший совет был. Очень хороший. Правильный и своевременный.
Я связь с Ульгердой прервала, кивнув на прощание, сходила, дверь отперла да и позвала жалостливо:
— Аспидушка, не зайдешь ли, на минуточку?
И не дожидаясь ответа, в избу обратно вошла. Заметалась нервно. Мысли, сомнения, страх — все смешалось. Что делаю? Что собираюсь сделать? Поможет ли то, что замыслила?.. Поможет ли…
Остановилась не перед мутным блюдом серебряным — перед зеркалом. Волосы мои черные уж светлеть начали, лицо бледное, глаза испуганные, руки дрожат, а платье чародейское стройный стан, сильно постройневший после снятия печати с охранябушки, лишь поддерживает. И похожа ли я на ведьму сейчас?
