— Наш общий враг — маги, аспидушка. Маги.
И поднялась я.
А аспид остался стоять на колене одном, голову опустив, а руки его от чего-то вдруг в кулаки сжались.
— И тебе есть, за что ненавидеть их? — спросила, догадливо.
Но аспид лишь головой мотнул отрицательно, а затем хрипло повторил мною сказанное:
— Маги…
Да поднялся стремительно, рывком, передо мной встал, в глаза мне заглянул и вопросил хрипло:
— И сильно ты ненавидишь магов, ведьма?
И главное вопросил так, словно сам не то что маг, а цельное магово сообщество. Даже неловко стало. Но все же ответила честь по чести:
— Скажем так, аспидушка, в этот лес ни одному магу не войти, будь он хоть золотой весь. Так понятно?
Аспиду понятно не было. Стоял он, на меня глядел странно как-то, и вопрос последующий тоже странным оказался:
— А коли маг тебя полюбит, а ты полюбишь его… Что тогда, Веся?
Тут уж и я прищурилась, да с подозрением, и молчать не стала, заметив:
— А что-то вопросы у тебя странные, аспидушка.
— Сказала ведунья, что собой рисковала, чтобы сообщить правду ведьмам, — издевательски поддел аспид. Но вдруг вновь стал серьезным, и произнес: — Так каков твой ответ?
Головой я покачала неодобрительно да сокрушенно, на аспила посмотрела и тихо ответила:
— Даже если больше жизни любить буду, в этот лес, аспидушка, ни один маг не войдет. Никогда. Как бы не любил меня он. Как бы не полюбила его я. Ни-ког-да.
Судорожно вздохнул аспид, словно ударила его словами этими. От того и добавила мягко:
— Я не спрашиваю, откуда ты пришел, да кто научил тебя магии, аспид. Но об одном предупредить должна — не доверяй магам. Даже самым хорошим. Самым верным. Самым, казалось бы, честным да праведным. Не доверяй им.
С болью посмотрел на меня аспид, и не сказал ничего, но несогласен был, совершенно не согласен.
— Мое дело предупредить, а что со своей жизнью делать тебе самому и решать.
Аспид отвернулся, словно сдержаться хотел, в печку рукой уперся, будто удар сейчас выдержать с трудом пытался, и понятен такой жест, иной раз для того, чтобы ровно стоять, опора требуется… да только мне в таком положении жутенько было… Аспид, он мне по утру нестрашным показался, а сейчас вот…
— Так, сколько там твоя цена была? — намекнула ненавязчиво.
Промолчал. Затем резко голову повернул, в глаза мне поглядел, да и ответил хриплым голосом:
— Хотел, чтобы ты с человеком одним встретилась, да видно доказывать тебе что-то без толку, Веся. Потому иной цена моя будет. И плевать на все. Буду как ты — жить одним днем, верить в справедливость, делать, что хочется и поступать так, как считаю правильным, вопреки всему. А знаешь, чего мне уже очень давно хочется, Веся?
Я не знала, и вдруг подумала, что мне не особо-то и знать хочется. Но ответить не успела — аспид внезапно наклонился, и выдохнул, обжигая мои губы дыханием:
— Этого.
И теплые сухие губы, такие мягкие, совсем как человеческие, накрыли мои поцелуем. Осторожным, бережным, уверенным, долгожданным… Так путник, что плутал по выжженный степи долгими полными мучений днями, припадает к роднику, жадно делая глоток за глотком и не веря, что желание, давно наваждением ставшим, исполнилось. В данный миг исполняется… Да прерваться может, и от того, на миг теряя рассудок, путник готов снести все на своем пути, только бы его не останавливали.
Так и аспид — руки мои, что оттолкнуть его попытались, перехватил, вверх вздернул, одной своей сжал, а второй обхватил шею да часть лица, чтобы не отвернулась — не вывернулась, и целовал, словно умом помутвшийся — жадно, голодно, хоть и понимал — не насытится.
Простонал с отчаянием, целовать перестал, выпрямился, к ладоням, что держал крепко над головой моей, губами прижался, дыханием тяжелым обжигая, да и спросил обреченно:
— Что, не по нраву я тебе, ведьма?
Это еще мягко, очень мягко сказано было!
— Асссспид, — трясло меня, поболее чем когда правду ведьмам ведала трясло, — а тебе по нраву было бы со змеей-удавом лобызаться? Али с нежитью? С волкодлаком в зверином облике? Или может с рыбиной какой?
Мгновенно отпустил меня аспид, отшатнулся на несколько шагов, замер, тяжело дыша, да на меня взирая с непониманием.
Хотя кому тут с непониманием взирать полагается, это еще большой вопрос!
Я была потрясена до глубины своей ведьминской души! Я была ошарашена! Я была ошеломлена! Я… да в ужасе я была непередаваемом и гневе все нарастающем!
— Ты что удумал?! — голос срывался на крик. — Это что было то? Это как?.. Да как ты вообще?!
Уж не знаю как, но сковорода в моей руке появилась тот час же…
Да только как появилась, так я ее и зашвырнула в печь обратно. Нет, в аспида хотелось, очень даже хотелось мне, да только проблема в том, что это вот был аспид! Натуральный аспид! И вот все вот это, это уже была… проблема непонятная, вообще же мне непонятная… Абсолютно.
— Так, — я пальцы похолодевшие к вискам приложила, постояла, успокаиваясь, и задала вопрос, который… да даже выговорить было трудненько, почти невозможненько: — Господин Аедан, могу я узнать, что вот это вот сейчас тут было-то?!
Но вместо ответа, который он обязан был дать после случившегося так точно, аспид вдруг взял да и повернулся к зеркалу. Да не просто повернулся — на себя поглядел внимательно. Так внимательно, что стены засияли, освещая черную страшную чешуей матовой покрытую фигуру.
И вот опосля осмотру своих телесов то, по счастью частично сокрытых штанами, аспид сдавленно произнес:
— Ты же ведунья. А ведуньи, они и с лешими и с… водяными тоже, и…
И яркий свет, выставляющий чудище огненное в не лучшем свете, угас, оставляя всю избу в полумраке, а меня в… да в ужасе.
Внезапно я осознала страшное — аспид рассматривал меня, как пару если не для продолжения рода, то в лучшем случае как партнера на ночьку-две… Прямо таки ощущение появилось, что и окрестные сеновалы уже изучил на предмет пригодности для дела удовольствие приносительного. Но… это действительно в лучшем случае… А я ведунья лесная, я привыкла и о худшем думать.
И вот о чем я сейчас могла подумать?!
Рассмотрим факты — имеется аспид, судя по тому, что всех их считали вымершими, вполне себе возможно, что последний на всем белом свете. А вот она имеюсь я — ведунья лесная. Что об ведуньях известно-то? А известно, что мы не от мира сего, что чаще всего вступаем в связь с лешими своими-то, а в редком и вовсе с водяными, это ежели лешего подходящего нет. И от того, видимо, замыслил сей последний аспид, что я, учитывая склонность ведуний к чудищам всяческим, и его, такого чудовищного, вполне себе сочту парой…
