Что я сказать могла? Ничего ведь. Обняла только, к магу прижалась, глаза хоть и закрыла, а чувствую — слезы жгут невыплаканные.
Только… не изменишь уже ничего. Поздно менять.
— Ты маг, — сказала тихо, — ты маг, Агнехран. А знаешь, чем маги от людей-то и нечисти лесной отличаются?
Хотел было он сказать что-то, да не стал, лишь спросил глухо:
— Чем?
— Эгоизмом.
И отстранилась я от архимага, в глаза его синие, как небо летнее перед грозой заглянула, каждую черточку запомнить пытаясь, чтобы сохранить, хотя бы это сохранить.
Улыбнулась горько, да и пояснила:
— Ты меня без спросу из лесу порталом вытащил. А я лесу хозяйка, Агнехран, последнего Заповедного леса единственная хозяйка. А потому, едва исчезла я из лесу, ощутил это леший, да искать кинулся. Сначала он у водяного осведомится, опосля у чащоб моих заповедных, а вот когда поймет, что никому ничего не ведомо… Вы ведь о нечисти моей даже не подумали, да, лорд Агнехран?
Замер маг. На меня глядит, дышит тяжело. Что в уме его творится было мне не ведомо, а на лице ничего не отражалось — архимаг он, эмоции скрывать умеет.
Но имелось и то, чего и архимаг не умел.
Он попытался открыть один портал. Еще одни. Третий, четвертый, пятый. А опосля был вынужден признать:
— В избушку открыть проход не могу.
— Так-то дело понятное. А вот если бы смог, тогда бы уже я встревожилась, — ответила с улыбкою.
Протянула ладонь, прижала к щеке его, и глаза на миг прикрыла… И не хотелось. Ни глаза открывать, ни руку убирать. Охранябушка небритый был, щетина жесткая, а все равно тепло кожи человеческое сердце согревает, и вот стою я, и… и дальше стоять хочется.
— Веся, — тихо произнес маг, — я люблю тебя.
И распахнулись ресницы. На Агнехрана гляжу, по щекам слезы ручьем, а ответ… Один у меня ответ:
— Вот сюда открывай, — прошептала я, и отправила видение места нужного архимагу.
И вот я на него смотрю, он на меня…
Засиял портал.
Подхватил меня маг, шагнул на пригорок травою поросший, и отпустил.
А я все так же на него смотрю, не отошла, не отодвинулась.
До леса моего шагов десять, я это ощущаю, даже не оборачиваясь. Леся и Ярина ощетинились разом, видать с ног сбились меня разыскивая. Рык лешего разъяренного на весь мой лес Заповедный раздался. Клюка верная примчалась, передо мной негодуя остановилась — сжала ее не глядя даже.
Я на Агнехрана глядела. Все так же на него. Ему и сказала:
— Ты не ходи так, без крема защитного да сурьмы магической. Нельзя так. Береги себя.
Усмехнулся маг, и молвил тихо:
— Не хочу я себя беречь. Я кроме тебя ничего больше не хочу. И жизнь без тебя мне не нужна тоже.
И не выдержала я. Клюку отпустила, к магу шагнула, обняла крепко, изо всех сил, к груди его прижалась и прошептала:
— А ты все же береги, охранябушка. Ты береги, пожалуйста. Хотя бы ради меня.
И отстранившись, на него не глядя, зашагала к лесу своему, клюка рядом скакала.
А уже на границе, в шаге от Ярины, обернулась я — маг там стоял.
— Уходи, — попросила, с трудом молвив.
— Уйду, — устало ответил Агнехран. — Ты сейчас еще два шага сделаешь, в безопасности, окажешься, вот тогда я и уйду.
Улыбнулась я, сама не зная чему.
Попятилась назад, те самые два шага и сделав.
А маг стоит.
Еще шаг назад, на него смотрю.
Стоит и улыбается.
И я стою.
Впереди меня Ярина, позади Леся и леший злой. Ох и злой, трещит корой так, что на весь лес слышно. А я стою и на охранябушку смотрю.
Он стоит, руки в карманах, и на меня смотрит.
— Я уже в безопасности, — сказала, голос повысив. — Можешь уже идти.
— Могу, — согласился маг.
И остался стоять на месте.
И хорошо нам так было, да только подошел леший, взял клюку мою, оземь ударил и все на этом. Закончилось все.
Вот только Агнехран меня и перед другом верным защитил, громко сообщив на прощание:
— Я ее через блюдце серебряное вытащил, ее вины в том нет. Коли надобность есть — с меня спрашивай.
Леший метался по моей избе мрачной грозовой тучей. Ну, это если бы туча могла так топать, чтобы сотрясалось все. Даже домовой не выдержал и сбежал к русалкам с кикиморами. За окном день сиял, русалки столы накрывали, кикиморы к огню попривычнее были, от того супец варили, леший гневался, а мы с Агнехраном… а работали мы.
— Так? — вопросил маг, находящийся по ту сторону блюдца серебряного.
Я схему ту просмотрела, воспроизвела — утекала моя магия из круга изолирующего. Не вся, крупинками аки каплями, но утекала.
— Хм, — произнес Агнехран задумчиво, снова схему водрузив на стол перед собой.
Сидел задумчиво, я просто сидела и на него смотрела. Хорошо мне было. Просто вот хорошо. А вот леший гневался и не скрывал того.
— Веся, а аспид где? — вдруг спросил друг верный.
— Дык мне почем знать? — удивилась я.
И так как на охранябушку смотрела неотрывно, заметила, что замер он, вот что-то писал, формулу высчитывая, а тут рука словно окаменела.
— Так ты ж его последняя видала, — леший сел на стул, последний заскрипел жалобно.
— Был разговор, — признала нехотя. — Тактику обсуждали со стратегией. А как закончили, я в избу возвернулась.
И тут вдруг архимаг возьми да и скажи:
— Возвернуась, да… Тиромира на связь вызвала, и разговор с ним имела.
И замерла уже я, как гимназистка на экзамене за подглядыванием в учебник с поличным пойманная.
— Ввввессся?! — взревел леший.
А я на мага смотрю и об одном думаю «Ах ты ж… маг»! И я ему потом отвечу, я ж ему так отвечу, что мало не покажется! Но леший то тут, ему пришлось признаться:
— Союзник наш нежданный, да полезный очень, во время беседы знакомым мне вдруг почудился. Словно видела ранее. И когда видела, не одна была, а с Тиромиром. Вот и спросила, кем человек тот был-то.
Лешинька нахмурился. Агнехран тоже призадумался, да так, словно о своем об чем-то подумал.
— И шо? — вопросил леший. — Вспомнил этот выродок-то?
— В том то и дело, что нет, — с тяжелым вздохом призналась я.
Помолчав, леший предположил:
— Да дело то прошлое, забыл небось.
— А вот это вряд ли, — возразила я. И пояснила другу верному: — Лешинька, Тиромир — маг. Он маг, а у магов память тренируют сызмальства. И коли не помнит он лица мужчины того, что описала я, то дело тут не чисто.
