Я сменила одну тропу заповедную на другую, кружным путем пошла, чтобы мимо болот пройти — там и так сейчас сутолока, а тропа моя заповедная в месте, где проходит, время то замедляет. И оно можно бы и пройти, да не хотелось болотникам с болотницами мешать. Итак натерпелись-намучались, меня им еще не хватало.
— Отчего кружим? — поинтересовался невзначай аспид.
— По границе болот идем, не хочу напрямик, — ответила ему, о болотном народе думая.
Тяжело им сейчас, ох как тяжело.
И вот идем с аспидом, а тот возьми и спроси:
— Скажи, хозяйка лесная, а не изумилась ли ты количеству болотников, да тому, что прибыли быстрехонько?
Оглянулась на него через плечо, плечами пожала, да и ответила:
— Аспид, сколько раз тебе говорить — это Заповедный лес. Здесь не спросят, откуда ты пришел. Не будут терзать вопросами, как без крова, без дома остался. Здесь не осудят, не упрекнут, и не попрекнут ничем. Заповедный лес — он всех принимает, всех привечает, всем помогает. Заповедный лес он, понимаешь, такой… добрый, да заботливый.
Помолчал аспид, а опосля все же вопросил:
— То есть на бумаги разрешительные ты и не взглянула?
Пожала плечами снова, ответила беззаботно:
— Леший навродь смотрел.
И тут догнал меня аспид, дорогу мне заступил, наклонился к лицу моему страшны й весь, и как прорычит:
— То есть ты даже не ведаешь, кого в лес свой пустила?!
Нет, ну достал же уже!
Постояла, губы кусая, на аспида неодобрительно глядя. Опосля клюкой сдвинула листочек ближайший, за ним в своей добротно сплетенной паутине паук мирно отдыхал.
— Скажи-ка мне, аспидушка, — молвила вежливо, — вот кто ж это такой?
Выпрямился господин Аедан, на меня поглядел, на паука, снова на меня, а в глазах змеиных одно сплошное непонимание, да в разумности моей очередное сомнение.
— Паук это, — подтвердила я все сомнения аспида. А опосля подалась к чудищу, да и прошептала вкрадчиво: — И вот, ты не поверишь, аспидушка, но мне абсолютно все равно, откель прилетел-приполз он, и какова была его прежняя жизнь-судьбинушка. Живет себе и живет, правил не нарушает — мне этого достаточно.
Аспид глаза сузил, а я добавила:
— Болотники да болотницы, что в лес мой пришли, не несли в себе злобы, подлости и желания вред причинить. Другие у них дела-заботы, и обязанность моя — им в беде помочь, а не про беду ту расспрашивать. А если уж совсем начистоту говорить, вот совсем откровенно, то опаснее тебя, аспидушка, в моем лесу и нет никого!
И обойдя застывшего монстра, я весело по тропе зашагала. Настроение от чего-то стало светлое, и на душе как-то тепло. И так сразу и не распознать от чего, но тепло же, хорошо, солнечно.
А потом впереди Водя показался. В рубахе льняной, шароварах чешуйчатых, да как меня увидал и с улыбкой широкой. Подошла я, волосы его светлые аки пшеница зрелая поправила, да на болотников опосля поглядела. Сидели болотники полукругом перед водяным, сидели суровые, но как я подошла ото ж встали все, поклонились поясно, молвили «Тины болотной тебе, хозяйка лесная». Я в ответ поклонилась, все чин по чину.
— Присядешь, Весь? — вопросил Водя заботливо.
— На коленку? — недобро и с издевкою, поинтересовался аспид.
Я на аспида глянула хмуро, хотелось бы ответить, но он моего ответа не ждал, к водяному холодно обратился:
— Об чем речь ведете, водяной? О делах внутренних, али о войне, где не ты один в поле воин?
Ну, тут я на болотников поглядела, опосля на помрачневшего водяного, затем только на гневного аспида. Дело ясное, что дело темное, а в целом-то видать Водя свои военные инициативы затеял, о том и говорил ныне с болотниками.
— Господин Аедан, дело-то общее, ваша правда, — заговорил один из болотников. — Да токмо суть то в чем — вы свое дело хорошо знаете, а мы свое. Прав уважаемый водяной Водимыч, коли соберемся всеми силами, да удар нанесем, пятьсот шагов лесу гиблого за ночь-то отвоюем!
Но посмотрел на него аспид скептически, опосля ко мне повернулся и у меня почему-то спросил:
— Водимыч?!
А что тут сказать.
— Ну да, — плечами пожимать уже устала, — по отцу. Отца то звали Водим, вот Водомир по отцу-то и Водимыч. А что не так-то?
Выражение лица аспида, хоть и было трудно определяемым, но все же показалось странным слегка.
— Отец, значит, был, — все так же странно протянул аспид.
— А то, — поддакнул болотник. — Великий был водяной Водим Водимыч, мудрый, справедливый, хозяйственный. Ох и настрадались мы с ним.
Аспид от чего-то опять на меня посмотрел, да взгляд его выражал уже вообще полное непонимание чего-либо.
— Ну, — я сглотнула, пытаясь как-то так слова подобрать-то, чтоб не обидеть никого, — тут, аспидушка, дело такое — водяные да болотники враги исконные по природе своей. Водяные они, особливо коли сильные, стремятся из пруда в озеро, из озера в реку, из реки в моря, а там и до океанов недалече. Карьера у них, понимаешь? Карьерный рост таковой.
Судя по взгляду, аспид уже ничего не понимал.
Вздохнула, рукава закатала, да и попыталась с другой стороны зайти:
— Не каждое семя становится деревом!
Аспид моргнул. Водя на меня поглядел очень скептически. А болотники ничего, эти свои, нечисть мы, друг друга завсегда поддержим, и они с интересом слушать принялись.
И даже поддакнули мудрым:
— Не каждый конь борозду испортит.
И покивали сей мудрости всем своим мудрым советом. Ну я тоже кивнула, деваться некуда, своих надоть поддерживать. И на аспида посмотрела с вызовом.
А тот возьми да и скажи:
— Честно? Я уже даже знать не хочу, что вот это всё значит.
— Ну вот! — взбодрилась я. — Вот и чудненько! Так бы и сразу.
И обратилась к Воде:
— Так об чем речь-то?
Водяной видать еще пытался понять фразу про коня и борозду, но мне ответил все-таки:
— Уважаемый болотник Засор Гнилович верно сказал, совещаемся мы тут, расчеты провели, да и подсчитали, что единым ударом часть Гиблого яра отвоем за ночь эту.
И на меня поглядел одобрения ожидая. Но я нахмурилась. Опосля головой укоризненно покачала, да и сказала как есть:
— Не дело это, Водя. У нас одна война, общая, это так, но есть у нее главнокомандующий, — и я клюкой в аспида ткнула.
Не рассчитала слегка, в грудь ткнула с силою, даже удивилась что устоял.
— Прости, пожалуйста, — повинилась искренне.
— Ничего, переживу, — мрачно ответил аспид.
