На том и сосредоточились — я на нем, он на бое магическом. Но дураком аспид не был, сходу сообразил, что таким путем с лесными ведуньями не справиться, они то мертвые, драться могут без устали, а потому дошло до него очевидное:
— Ты когда по кругу бежала, это ты оторваться хотела? — спросил напряженно, от очередного выпада ведуньи третьей уворачиваясь, да ударом клюки первую ведунью подсекая так, что та наземь грохнулась.
— Ага, — ответила, тяжело дыша.
Кто б знал, что тяжело так ладонь на чужом лице удерживать. Никто. Даже я до боя этого, о тяжести дела сего и не предполагала. Аспид же кивнул, да и рванул наутек аккурат по тому самому кругу, который для меня Ярина вытоптала. И вот мы бежим. В смысле бежит-то аспид, я грузом бессловесным на нем болтаюсь, но отпускать чудище и не думало, держало крепко, и об одном только аспид спросил:
— Сколько?
— Двадцати шагов хватит.
— Ясно, — ответил, тяжело дыша, и припустил быстрее.
Бежим. Тут, на околотке, бежим сами, а там, в трех днях пути от нас, за полусгнившей летящей клюкой бегут все три мертвые лесные ведуньи. И тут увидела я, что и ведуньи-то со стороны если так посмотреть, ненормальные на всю голову. И главное стоят оторопев и маги и нежить, стоят да понять не могут, что происходит-то.
— Весь? — хрипло позвал Аспид. — А от чего нежить не вмешивается?
— Лесные ведуньи не дают, — мне уже изрядно надоело болтаться, но бой штука такая — коли начал, отступать уже некуда.- Тут, аспидушка, дело вот в чем — это клюка прежней хозяйки Гиблого яра, сила в ней немереная, ту силу лесные ведуньи терять не хотят, вот и держат нежить далече.
— Ясно, — снова коротко ответил аспид, и побежал втрое быстрее, перекинув меня через плечо.
Держать ладонь на щеке его мне было оооочень удддобно, но аспид бежал по кругу, я тряслась и подпрыгивала на его плече, из воды вылез кракен, и глаза у него стали раза в два больше обычного, а еще округлились существенно.
И тут аспид объявил, не сбавляя ходу:
— Двадцать!
— Кидай на землю! — крикнула ему.
— Кого? — не понял аспид.
— Меняяяя! — неудобно было кричать подпрыгивая животом на жестком плече.
Но господин Аедан все равно услышал. Резкая остановка, от чего я чуть не слетела вниз, но аспид подхватил, затем осторожно и бережно уложил на пожухлую истоптанную нами черную траву Гиблого яра.
— Ну не на спину же! — возмутилась я.
А аспид почему-то улыбнулся.
Но мне не до улыбок было — рывком перевернувшись, я впечатала прутик ивовый в землю, и зашептала голосом срывающимся:
— Когда голосом позову из глубин, из небытия, из тьмы,
Ты лети ко мне за облака, ты за моим голосом лети!
И не надо воскрешать надежды и мечты,
И не надо искать то, что никогда не найдут,
Ты на голос мой упорно лети,
Здесь тебя любят и здесь тебя ждут!
Три секунды на заклинание, и еще одна, крохотная, на то чтобы клюка откликнулась на мой зов, отсекая подоспевших к ней лесных ведуний.
И я продолжаю шептать слова уже отработанного на первой моей клюке заклинания:
— Не думай о цветах, что уже не спасти!
Не верь в слова, что скрываются в древних книгах!
Поверь, ты воскреснешь опять!
Отзовись, поверни время вспять!
Свет ударил в грудь взрывной волной, в попытке отбросить меня от клюки, что воскресала повинуясь моему зову. Но я удержалась, частью по причине того, что держалась крепко, а частью потому, что меня, заболтавшуюся как былинка на ветру, удержал аспид… поблагодарю его, потом… когда-нибудь. А сейчас сжимая пальцами раскаленную обретающую плоть клюку, я прошептала:
— Стань моим продолжением, и мы пойдем по облакам!
Стань моим продолжением, и мы вернем что утратили!
Стань моим продолжением, мы отомстим всем врагам!
Стань моим продолжением, только не погибай!
И свет угас, ветер перестал выть, а клюка засияла успокоенным магическим мерцанием. Я упала наземь, ощутимо приложившись к траве и, кажется, ногу слегка поцарапав. Рядом со мной присел аспид, в воду ошарашено опустился кракен, а Ярина цвела. Она стояла недвижимо, снова в виде деревянной девушки, и черна была все так же, но в ее ивовых волосах цвели цветы. Белые, крохотные, но такие красивые.
А я перевернулась уже на спину, все так же клюки не отпуская, и лежала теперь глядя в небо и пытаясь отдышаться.
— И… что это было? — вопросил аспид.
— Призвание, — выдохнула я.
— И… кого призывали? — так спросил, словно вообще его тут не было.
— Клюку! — спорить сил не было, объяснять что-либо сил не было тоже.
И тут аспид возьми да и скажи:
— То есть одной клюки тебе было мало, так?
На столь провокационный вопрос я даже отвечать не стала. Молча воззрилась на сидевшего рядом со мной аспида, и задала вопрос, который с самого начала следовало задать:
— Господин Аедан, а что это вы тут делаете?
Но вместо вразумительного ответа, аспид издевательски сообщил:
— А вот вы не поверите, госпожа лесная ведунья, именно это я собирался спросить у вас!
И на последнем слове издевательства не осталось, а вот гнев в голосе послышался, да существенный.
Поразмыслив, решила:
— Я первая спросила. И я женщина. И я тут хозяйка. Так что соизвольте ответить, уважаемый аспид.
Уважаемый аспид, судя по взгляду, готов был меня прибить, и даже на клюку, что уже вовсе не ивовым прутиком была, а могучим дубовым посохом, внимательно поглядел, видать примеряя в качестве орудия убиения одной определенной ведуньи, меня то есть. Но вновь посмотрев на распростертую хозяйку леса, грубить господин Аедан передумал, и сухо ответил:
— Лес, внезапно, стал крайне проблематичным в магическом плане, и мой портал начал самоуничтожаться.
Секундное молчание и злой вопрос:
— Это имеет отношение к вашим одиночным танцам, госпожа лесная хозяйка?!
— Непосредственное, — заявила я, закинув ногу на ногу и в целом устроившись поудобнее на сырой земле.
Но прежде, чем взбешенный аспид, высказал все, что в данный момент обо мне думает, я вспомнила, что мы все-таки союзники, и даже больше чем союзники — этот гад вообще-то на меня работает, а потому милостиво объяснила:
— Я же сказала тебе, что Велимира вероятно убила не только тех ведуний, что ты видел, но так же и ведунью этого леса. А значит, до призвания мной клюки, фактически, территория Гиблого яра подчинялась ей. И когда ты натравил нежить на ведьму, ведьма задействовала свой главный козырь, и начала призвание.
