Оно как — вроде и надо бы, но когда есть шанс, что вода эта на языке огнем обернется, пробовать не слишком-то и хочется. Только вот куда деваться-то?
Подлетел кубок стеклянный ко мне, магией охранябушки призванный, сам Агнехран его подержал, пока я первый глоток делала. За первым второй, третий, четвертый… так вся вода в бокале-то и закончилась.
— Это ключевая? — спросила, пока бокал по воздуху обратно летел к кувшину.
— Талая, — ответил маг, платком белым осторожно губы мои мокрые вытирая. — Как тебя увидел, родниковую дать не решился, послал в горы за снегом вечным, вот его и растопил здесь.
Странно, а по вкусу вода и вода, от родниковой не отличить.
— Спасибо, — прошептала, голову запрокинув и на Агнехрана поглядев.
Тот улыбнулся в ответ, и, вздохнув, сказал:
— Все для тебя, ведьмочка моя.
А вот опосля подушку к себе притянул, меня наверх подтянул, да и лег, голову мою на плече своем умостив.
Лежим, в полог над нами натянутый смотрим, и друг на друга украдкой.
А все потому, что вопросов у нас обоих хватает, только я благодарственно молчу, право спрашивать ему уступая, а он от чего-то тоже молчит. Видать из вежливости. Ну, раз вежливый, сам и виноват.
— На краю Гиблого яра много крови пролилось человеческой, — сказала словно невзначай, руку подняв, и теперь к солнцу сквозь ткань проглядывающему, через пальцы присматриваясь.
Но так вообще вопрос был для меня важный, это я исключительно вид делала, что мне неинтересно и так, от скуки спросила-то.
— Крови пролилось много, — сдержанно маг ответил, — но ни одна жизнь не была потеряна.
Вот тогда-то я и вздохнула с облегчением.
— Волновалась, да? — с насмешкою доброю спросил охранябушка.
— Нееет, — заверила с самым невозмутимым видом. — Просто кровь там, она же это… эм…
— Пролилась слегка, — подсказал вкрадчиво Агнехран.
— В большом количестве! — не согласилась я с его интерпретацией событий.
— Волновалась, — уже с абсолютной убежденностью констатировал маг.
— Не то чтобы о тебе, — почему-то сочла нужным заметить я.
— Но вообще-то обо мне, — мигом раскусил маг. И уже иначе, твердо и уверенно сказал: — Волноваться не стоило, не малец безусый.
Приподнялась, посмотрела на него, указала на объективную реальность:
— Вообще-то безусый.
— Отрастить? — поинтересовался маг.
А я вот только сейчас вдруг поняла — щетину не вижу. На локте приподнялась, вглядываясь в подбородок его гладкий, и тут охранябушка произнес сипло:
— Весенька, может в другой-какой позе рассматривать будешь?
Ну я быстренько локоть то с солнечного плетения мага и убрала, надо же было неловко так опереться. И чувствую, краснею я всем лицом, а уши так вообще горят.
А маг выдохнул-вздохнул, да и пояснил:
— Щетины нет, потому что маг я или как?
Или как… Легла я обратно на место самое на плече его удобное, лежу, думаю. Тихомир тоже маг, но щетина у него была, странно это, ну да потом о том подумаю.
— Но крови много было, — вернулась к теме обсуждаемой.
Помолчал Агнехран, а потом так сказал:
— Нежить вела себя странно и непредсказуемо.
Помолчал еще миг и добавил:
— Прямо как ты.
Еще помолчал, и уже у меня спросил:
— Как так вышло, что чуть нежитью не обратилась?
А я и не ведаю, что ответить. Плечами пожала лишь, сказать мне было нечего.
Но Агнехран на том допрос не прекратил.
— Как вышло, что от поцелуя вновь прежней стала? Совсем прежней, даже чернота с волос сошла.
И он прядь мою подхватил, к лицу поднес — золотились на свету волосы каштановые, и черноты в них больше точно не было. Прямо как у меня ответов!
Что ж, вопрос был по существу, вот по существу я и ответила:
— Понятия не имею.
— Хоррроший ответ, — задумчиво произнес охранябушка.
— Знаешь, — я голову повернула, на мага, что на меня взирал неизменно, взглянула, и сообщила, — жизнь это вообще такая вещь, в которой много вопросов, а ответов раз-два и обчелся.
Усмехнулся маг, руку мою сжал, пальцами погладил невесомо, и сказал:
— То жизнь, Веся, а это магия. Магия — точная наука, и если существует вопрос, значит на него имеется конкретный ответ.
— Это если магия ваша, у вас она да — наука, — согласилась я, от чего-то задерживая дыхание каждый раз, когда большим пальцем охранябушка по тыльной стороне моей ладони проводил, — а для нас, ведьм, магия это жизнь. В ней нет четких правил, нет и ответов.
И тут снаружи постучали.
Прямо по одному из столбов, что полог тканевый удерживал, опосля раздалось «Гхм» и голос низкий мужской молвил:
— Ваша светлость, послание от императора.
И гладить ладонь мою Агнехран перестал. И от того вдруг холодно стало на душе, и зябко, и неуютно как-то, в общем пора было в свой лес возвращаться.
И я уж встать хотела, но удержал маг, силой удержал, а тому кто стучался, сообщил:
— Отвечу позже.
Но мага пришлого тот ответ не устроил, и сказал он:
— Император ожидает на связи.
И вот словно солнце померкло. Села я, Агнехран более не удерживал, лишь на меня смотрел так, словно готов был многое отдать, чтобы не было этих слов, и необходимости уйти тоже не было. Но жизнь она такая, иногда у нас просто нет выбора.
— Я в лес, — сказала, поднявшись, и платье оправив.
— А я? — спросил Агнехран.
«А тебе нельзя» — подумала, на него глядя, но сказать вслух не смогла, лишь головой отрицательно покачала.
— Все еще не доверяешь? — с нескрываемой горечью вопросил он.
И вот что сказать ему на это?
Сказала правду:
— Ты архимаг.
Странно усмехнулся охранябушка, да и молвил ожесточенно:
— Это даже не ответ, Веся, это приговор!
Вздохнула я, да молчать не стала, честно призналась:
— Ты архимаг, охранябушка, ты мой лес Заповедный уничтожить одним ударом можешь, а в нем и чисть и нечисть, в нем дом для всех, кто потерял его. Так как тебя впустить, скажи мне?
И говорили мы тихо, а тот, кто за пологом стоял, громко молвил:
— Ваша светлость!
Но я из полога вышла первая.
На детину, что потревожил нас взглянула неприветливо, и поняла — не маг он, а так, служивый давний, да только служивый этот на меня так поглядел, что ясно стало — вообще не испугался. А я взяла и напугала. Носом длинным горбатым, мордой зеленою барадавчитою, космами нечесаными, шляпой с поганкою. Не отошел — отлетел служивый, а после застыл, челюсть отвесив.
