— Пошли скорее к ребятам, мы ведь как раз собирались к ректору! — и она протянула мне ладонь.
Я покачал головой.
— Лучше мне пока до тебя не дотрагиваться. Я не могу тобой рисковать.
Сандра вздрогнула, убирая руку, и машинально потерла запястье.
— Пойдем, — от досады у меня зубы скрипнули так громко, что она прыснула, закрывая рот ладошкой.
Надо срочно разбираться с этим договором!
Быстрым шагом мы прошли к выходу из лекарского крыла, стараясь не смотреть друг на друга. Я — потому что боялся сорваться и до нее дотронуться. Надеюсь, и она по той же причине.
— Так что ты говорила насчет бабушки? Кто она? — спросил я, открывая дверь, чтобы пропустить Сандру вперед.
— Леди Шарлотта.
Мы вышли на улицу.
— Ясно, — принял я это к сведению. — То-то Лиорский кружил вокруг нее весенним жуком!
Сандра рассмеялась, а Грегор, который стоял у двери и краем уха слышал наш разговор, спросил:
— Какой еще жук?
— Известно какой, — хохотнул Валатор, — жук тут один. Рыжий. Поздравляю!
Флари, разумеется, заметил изменения в наших аурах.
— Пока не с чем поздравлять, — грустно сказала Сандра.
— Что такое? — встрепенулась Белла. — Тебе плохо? Нужна помощь? Конни, где наша сумка?
— Тут, — кудрявый был как всегда немногословен.
— Нет, пока еще всем хорошо, но неизвестно надолго ли… — Сандра погладила брачный браслет и подошла к подруге, шепнув что-то ей на ухо и демонстрируя саламандру.
— Ого, — округлила глаза Белла, посмотрела на меня, перевела испуганный взгляд на зеленоглазку и чуть сумку свою не порвала, так резко дернула ее от переживаний.
Я бы тоже с удовольствием что-то порвал, а лучше спалил. Договор на крови, например! А это идея...
— Идемте к ректору! — громко сказал я и мрачно добавил: — Зло не дремлет.
Глава 77
Леди Берклею разбудил тихий звон крохотного колокольчика. Шнурок от него тянулся в коридор, к специальному столику, на который служанка Грета обычно ставила поднос с едой или чаем и, дернув за шнурок, оповещала госпожу. Берклея строго-настрого запретила входить к ней в комнаты ни под каким предлогом. А убирать и проветривать покои следовало исключительно в ее отсутствие.
За шнурок требовалось дернуть не слишком сильно, сосчитать про себя до шестидесяти и дернуть еще раз, посильнее, чтобы госпожа наверняка услышала. А затем немедленно удалиться с этажа на кухню и плотно закрыть за собой дверь.
Свои причуды Берклея объяснила слугам депрессией и нежеланием видеть кого бы то ни было, даже доктора, о котором робко заикнулась сердобольная Грета.
Услышав внизу стук закрывшейся двери, леди Берклея подождала еще несколько мгновений, прислушиваясь к каждому шороху в доме. Излишняя предосторожность: к ней уже почти вернулся прежний цветущий вид после двух жертв. Еще одна порция юности и свежести какой-нибудь зазевавшейся ведьмочки, и можно забыть о разрушенном проклятии Шарлотты. Тем более, что сети Берклеи раскинулись широко, и оставшихся нитей, исправно поставляющих ей жизненную энергию, вполне хватит завершить ее многолетний изощренный план. Что для нее, прекрасной, почти бессмертной демоницы, десятилетия ожидания и временные неудачи? Ерунда, не стоящая переживаний.
Тонкий слух демоницы сообщил, что опасаться нечего, лишних глаз в доме нет. Грета принялась за уборку кухни, а старый мажордом принимал свежайшее мясо, отправленное для виконтессы из мясной лавки. Берклея тут же решила, что к завтраку ей не помешает отбивная с кровью. Лучше бы сырое мясо, но это вызовет подозрения, а они демонице ни к чему. Она должна быть безупречна.
Позвонив в колокольчик, Берклея встала, подошла к двери и потребовала приготовить ей любимое блюдо, причем, обжаривать стейк следовало не более минуты с двух сторон и снимать, как только посереет.
Дождавшись завтрака, Берклея забрала поднос и накинулось на мясо как голодный хищник. Собственно, именно им она и была. Хищником, нелюдью, врагом рода человеческого.
Утолив первый голод тела, Берклея ощутила вечный голод души и слегка потянула за невидимую нить проклятия, тянущуюся к Изабелле. Никто даже не подозревал, сколько на самом деле бешеной энергии, задора и жизни в тихой, тоненькой, болезненной на вид девушке. Берклея вкушала ее как леденец, прихлебывала как родниковую воду, каждый час. Немудрено, что Белла начинала чихать и кашлять от малейшего ветерка, просто так, лишь от того, что дышит. Но в последние года три тянуть силу из Беллы стало сложнее: даже у невзрачной сиротки появилась серьезная защита — кто бы мог подумать! — со стороны красавчика Конрада! Настоящая, серьезная, глубоко спрятанная любовь. Какая досада!
Скрипнув клыками, Берклея убрала поднос и покрутилась перед зеркалом. Улыбнулась: а ведь хороша. Даже сейчас хороша.
Берклея вовремя подобрала Изабеллу в приюте. Пара золотых, и у девочки появились новые документы, а у молодой «вдовы» — маленькая племянница. Притом, что родных человеческих сестер у демоницы, разумеется, никогда не было и быть не могло. Как и человеческих детей. Малютку Эрджину она купила у какой-то деревенской девки за медяк. Купила и тут же выпила молодую и крепкую краснощекую мамашу. И тот медяк забрала на счастье. Кто же оставляет такую улику-ключ рядом с проклятой жертвой, превратившейся в немощную, разбитую параличом и склерозом старуху!
Демоница открыла шкатулку с драгоценностями, с которых снимала копии для «ненаглядной дочки Эрджиночки» и нашла на самом дне шкатулки тот медяк, покрутила его в тонких пальцах, с удовольствием отмечая их белизну и ухоженный вид.
Открытая шкатулка и стала ее спасением, когда медяк вдруг раскалился за один миг и расплавился в руках, сжигая кожу в угли. Тело нелюди скрутила чудовищная отдача от разрушенного проклятия.
Дом не услышал ее страшного крика — демоница, спасаясь, перекинулась в нетопыря. Зато беззвучный вопль горевшей заживо летучей мыши услышали все окрестные собаки и зашлись бешеным лаем и воем.
Из последних сил нетопырь вытащил когтем из шкатулки кованый завиток, открыв потайное дно, где лежали на бархатной подложке стеклянные капсулы. Тринадцать штук. Двенадцать пустых, и одна — наполненная густой черной жижей. Кровью самого Повелителя Хаоса. Ее и разгрызла мышь и лизала дымящуюся, отвратительно воняющую жижу, невзирая на впившиеся в пасть осколки.
Когда на ковер спальни упало искореженное судорогой женское тело, в сломанной капсуле оставалось несколько капель.
Берклея с трудом поднялась, цепляясь скрюченными руками за кресло и край столика. Села, стараясь не смотреть в зеркало. Склонилась над осколками и тщательно собрала израненным ртом все оставшиеся и пролитые капли. И только тогда выпрямилась и взглянула на себя.
— Эрджина, дрянь, как ты сумела избавиться от моей власти? — прошептала демоница. — Ты еще пожалеешь, уродина!
