— Теперь о погоде. С запада подходит обширный циклон, который, как ожидается, ночью накроет запад страны и Ноорё. Метеослужба предупреждает население о сильном снегопаде и шторме. В течение завтрашнего дня непогода, вероятно, усилится, а затем уйдет…
— Штормовое предупреждение. Только этого и не хватало, — вслух ворчит Карен.
Ничего другого в эту пору года в Доггерланде ждать не приходится, и обычно она была к этому вполне готова. Выключив радио, Карен думает о том, что ей предстоит. Мокрые туфли или резиновые сапоги Марике, которые велики ей минимум на два размера. Выбирать больше не из чего. Мало того, необходимо в вытертых джинсах и шерстяной кофте до колен внушить уважение коллегам и допрашиваемым. Вдобавок после вчерашних дурацких танцев дергает колено, и голова раскалывается. Она определенно не готова ни к погоде, ни к расследованию убийства.
Бюле явно подавлен, и понятно почему. Смерть Фредрика Стууба не вызвала в СМИ большого шума. Заспанный репортер местной газеты, правда, заходил вечером второго дня Рождества, но купился на намеки, что речь идет о трагическом несчастном случае, что пожилой мужчина упал и разбился. Карен не лгала, но подчеркнула солидный возраст Стууба и что гулял он в опасном месте, и дело кончилось короткой заметкой в сетевом издании газеты. Но фактически СМИ в тот раз особо не шевелились, поскольку не было свидетелей, которые звонили в газеты и будоражили журналистов.
На сей раз так легко не отделаешься.
По словам Бюле, когда Габриеля Стууба нашли с перерезанным горлом, на винокурне было больше двадцати человек.
35
Легкая встряска — паром причаливает, и автомобили один за другим начинают выруливать на берег. Секунду помедлив на круговой развязке, где магистральное шоссе берет курс на север, Карен сворачивает направо и тормозит возле паба. Останавливаться в Люсвике там же, что и недавно, всего в шестидесяти километрах от места последнего происшествия, конечно, далеко не идеально, но лучше не рисковать. Времени на поиски ночлега в Гудхейме определенно не будет.
Десять минут спустя Эллен Йенсен подтвердила, что если Карен хочет снова остановиться здесь, то комната свободна. Когда она опять садится в машину, стресс молотом стучит в ушах, и она бросает взгляд на часы. Если поднажать, уже через час она будет на месте, а еще через час наступит непроглядная темень. Протянув руку, она не глядя копается в сумке. Кола с шипением вырывается из банки, коричневый ручеек пены стекает между Томми и Джоуи Рамоне. Она отпивает глоток тепловатой сладкой жидкости, заставляет себя глубоко дышать. Вдох-выдох, вдох-выдох — понятно, что времени нет, шестьдесят минут до Гудхейма, только если снег стаял.
Она достает бутерброд, который Марике сунула в сумку, откусывает и снова врубает движок. Методично жует, круто сворачивая с главной улицы, возвращается на круговую развязку. Снегопад усилился, снежинки белым покровом ложатся на лобовое стекло, дворники их сметают. Со вздохом она смотрит на указатель и выезжает на магистральное шоссе:
Карен держит максимально допустимую для себя скорость. Ветер пока не слишком сильный, а снег хоть и покрывает дорогу, но в сугробы еще не собрался. Южнее съезда на Скребю у кого-то заглох мотор, приходится сбросить скорость, пока затор не рассосался. На оставшемся участке она встречает в общей сложности не больше десятка автомобилей, едущих на юг, и обгоняет примерно столько же двигающихся в другую сторону. Должно быть, похмелье и снег вынуждают людей сидеть дома, думает она и в тот же миг резко тормозит — две косули неожиданно выбегают из кювета и мчатся через дорогу. Сердце отчаянно стучит, когда она, уже на небольшой скорости, едет дальше. Не хватало только доставать из багажника топор и приканчивать пострадавшее животное.
Уже четверть четвертого, когда она добирается до разворотной площадки и указателя, который сообщает, что здесь магистральное шоссе заканчивается. Указатель состоит из трех частей и предлагает три варианта:
ГУДХЕЙМБЮ — 1,2 КМ
ГУДХЕЙМ МЕГАЛИТЫ — 2 КМ
ВИНОКУРНЯ — 0,6 КМ
Внизу кто-то черной краской приписал: Бог слышит молитвы.
Карен сворачивает направо, на асфальтированную дорогу. Винокурня возникает перед глазами уже через несколько сотен метров, стоит на фоне неба и моря. За территорией, у низкой каменной ограды, припаркованы две легковушки и фургон. На максимальной возможной скорости Карен проезжает по узкой дороге мимо них, к воротам, опускает стекло и предъявляет удостоверение полицейскому в форме. Козырнув, тот пропускает ее на территорию. В зеркало заднего вида ей видно, как журналисты выходят из своих машин и пытаются уговорить беднягу-полицейского пропустить и их. Или хотя бы позвать кого-нибудь, чтобы поговорил с ними. Карен успела прочитать на белом фургоне логотип Доггерландского телевидения и логотип “Квелльспостен” на зеленом “саабе”. Третий автомобиль, скорей всего, принадлежит весьма раздосадованному редактору местной газеты.
Маленькая парковка заполнена до отказа, и десяток машин стоит там, где в течение полугода наверняка зеленеет пышный газон. Сейчас это замерзшая глина, укрытая десятисантиметровым слоем снега. Карен наклоняется вперед, смотрит в лобовое стекло. Приходится напрячься, чтобы хоть что-нибудь разглядеть. Снег, конечно, как бы освещает землю, но небо серое, и уже сумеречно, хотя окончательно стемнеет только через час. Три желто-черных полицейских автомобиля, чуть подальше — “вольво” Бюле, но ни Кнута Брудаля, ни Сёрена Ларсена, ни белых фургонов криминалистов пока что нет и в помине. Она паркуется рядом с одной из полицейских машин, берет сумку с пассажирского сиденья, надевает грязные резиновые сапоги. Кофта подождет, думает она, застегивая молнию зеленой замшевой куртки.
Боль стреляет от колена в бедро, когда она осторожно ковыляет по снегу к главному зданию. Из высоких окон льется свет, а чуть поодаль она видит нескольких мужчин в оранжевых жилетах, от холода они притопывают ногами. Турстейн Бюле замечает ее, как только она выходит на свет, и спешит ей навстречу.
— Наконец-то, — говорит он. — Я понимаю, вы приехали так быстро, как могли. Поесть-то успели?
Карен пожимает протянутую руку и качает головой:
— Полбутерброда.
— У них там полно еды осталось от вчерашнего праздника. Может, сперва перекусите, а я тем временем расскажу, что нам известно.
— Где тело?
— Примерно в пятистах метрах отсюда, но там ограждение и дежурят двое полицейских. Нам все равно нечего там делать, пока не приедут судмедэксперт и криминалисты.
Карен кивает. Бюле прав, и ей вовсе не хочется еще больше сердить Сёрена Ларсена и лезть за ограждение ради того, чтобы удовлетворить свое любопытство.
— Ну что ж, хорошо. Свен Андерсе́н был здесь?
— На сей раз нет. Практически нет сомнений, что́ именно здесь произошло, поэтому я сразу позвонил вам. К тому же Андерсен захворал, и я решил, что лучше дождаться судмедэксперта. Как я говорил, парню перерезали горло, это даже я могу сказать вполне определенно.
