— Н-да, тот, кто не выполняет свои обязанности, красного вина не получит, — не оборачиваясь, говорит Карен. — Таково правило, ты же знаешь. Кто, черт побери, поставил бокалы на верхотуру, не достанешь ведь, — добавляет она, поднимаясь на цыпочки.
Сигрид смотрит на спину Карен с таким видом, будто узнала, что растаяли последние остатки полярных льдов.
— Она шутит. Подыграй, притворись, что очень смешно.
Лео тоже пришел на кухню, стоит за спиной у Карен. Прямо через ее голову легко достает бокалы, ставит на стол, потом, опершись ладонями на мойку, кладет подбородок ей на плечо.
Он знает, что она улыбается. Знает, что Сигрид закатывает глаза.
— Какое вино будем пить? — шепчет он в ухо Карен.
— Я сама принесу, — быстро говорит она, высвобождаясь.
Лео и так уже бульдозером прошелся по ее винным запасам, и в обычный четверг она считаные бутылки “Бруйи” тратить не намерена.
Карен едва успевает спуститься до середины подвальной лестницы, когда в кармане жужжит мобильник. Она останавливается. Взгляд на дисплей, и при виде номера звонящего пульс учащается. Этого звонка она с дрожью и надеждой ждала каждую секунду последние две недели.
Ждала с той минуты, когда решила рискнуть всем.
* * *
Часами она бродила по кухне, прежде чем решилась. Слушала искусительный голос, говоривший, что необходимости нет, и строгий голос — что не стоит. Вправду не стоит. И собственный голос, говоривший: ты же знаешь, что все равно это сделаешь. Что сомнения — лишь способ отодвинуть неизбежное. Она достанет из кухонного стола мобильник и сделает этот звонок, хотя делать его нет необходимости и не стоит. Звонок, из-за которого, если кто узнает, она может потерять работу.
Они попытаются понять. Наверно, подумают, что она еще была в шоке от случившегося. Что минуло только две недели с того дня, когда она боролась в подвале за свою жизнь. Что была не в себе, не осознавала последствий. Да, вероятно, именно так они и подумают.
И полностью ошибутся.
Карен Эйкен Хорнби прекрасно знала, что делает, в тот день почти две недели назад, когда сделала звонок, из-за которого потеряет не только работу, но много больше, если человек на другом конце линии предаст.
И вот он звонит.
* * *
Она поворачивает обратно, выходит на крыльцо, нажимает на “ответ”. Этот разговор не должны слышать ни Лео, ни Сигрид.
— Ну? — коротко говорит она.
— Дело сделано, — отвечает Одд.
— Он жив?
— Конечно, ты же сама так велела. Но обременять ее он больше не станет.
— Точно?
— Скажем так: мы очень ясно дали ему понять, что́ будет, если он надумает такое. Мы квиты, Синичка?
— Вполне, Odd one, — отвечает она.
С чуть заметной улыбкой Карен Эйкен Хорнби заканчивает разговор и идет в дом.
