Саймон продолжал говорить, а Перси пытался понять, что могло подвигнуть Ковальчука на предательство? Разведчик такого уровня как он, так просто перейти на сторону противника не мог, на то требовались веские причины.
«Деньги? Серьезный мотив. Но Генри всегда довольствовался малым. Чрезмерные амбиции и жажда карьеры? За год до ухода на пенсию? Смешно! Конфликт с Саливаном и разочарование в профессии?» — размышлял Перси.
И здесь память услужливо подсказала: причину падения, а, возможно, предательства Ковальчука следует искать в его отношениях с руководителем киевской резидентуры. С назначением Саливана на должность резидента, у Генри стали возникать проблемы. Какая кошка пробежала между ними, так и осталось тайной. Сам Ковальчук на эту тему не распространялся. К концу второго месяца работы Саливана, их отношения окончательно испортились. Редкое совещание обходилось без того, чтобы он не поиздевался над Генри. Тот пытался огрызаться, а потом замкнулся в себе и стал все чаще заглядывать в рюмку. В редкие минуты бедолагу прорывало, и тогда Перси приходилось выслушивать все, что Ковальчук думает: «о мерзавце Саливане; о скотстве в разведке, в которой надо бояться не столько врагов, сколько собственных безмозглых ослов; о том, что в этом дрянном мире прежние заслуги ничего не стоят; что „конюшня“ ЦРУ ничем не лучше „зверинца“ КГБ-ФСБ».
Тогда это брюзжание Ковальчука воспринимались не более чем обида неудачника, который в запале, да еще по пьяной лавочке, мог нагородить и не такого. Теперь же Перси иными глазами посмотрел на старого приятеля, и предположение Саймона о предательстве Генри уже не казалось столь беспочвенными. В памяти всплывали эпизоды из недавнего прошлого, и они заставляли задуматься.
Все началось полгода назад. Холодным декабрьским утром машина Перси остановилась перед воротами посольства США в Киеве, и тут из снежной круговерти вынырнул некто, закутанный по самые глаза шарфом, и, швырнув на сидение записку, скрылся. После расшифровки немудреного шифра в руках резидентуры ЦРУ, а точнее его — Марка Перси, оказалась настоящая информационная бомба. Инициативный делец от шпионажа предлагал фантастическую сделку: купить то, зачем, не один год безуспешно охотились резидентура — совершенно секретные материалы по российскому ракетному комплексу «Тополь».
Несмотря на конспирацию, слух о его удаче пронесся среди сотрудников резидентуры. Чуть позже, Ковальчук, случайно или нет, появился в кабинете, когда он ломал голову над тем, как выйти на личный контакт с инициативным продавцом секретов. Предложение Ковальчука оказалось кстати. На следующий день они с готовым планом операции подошли к Саливану. Тот скептически отнесся, как к нему, так и самому предложению «инициативника», посчитав его, в лучшем случае, подставой со стороны ФСБ, а в худшем — наглой попыткой авантюриста, пытающегося таким способом сорвать денежный куш.
Срок, отведенный «инициативником» на сделку, истекал, и операция, не начавшись, начала затухать. Но тут на помощь пришли старые связи Перси в руководстве Лэнгли. Они надавили на Саливана, и тот нехотя выделил по статье «специальные расходы» десять тысяч долларов на покупку первого блока информации. Казалось бы, все складывалось наилучшим образом. «Инициативник» откликнулся на сигнал в Интернете и назначил обмен на железнодорожном вокзале города Киева, в зале автоматических камер хранения.
За несколько часов до назначенного времени резидентура пришла в движение. Наружка пасла подходы к месту встречи, а технари Дункана ухитрились поставить скрытые камеры видеонаблюдения в камере хранения. И когда подошел назначенный час, он — Марк Перси, рискуя оказаться в руках контрразведки, вытащил из ячейки материал оставленный «инициативником», а взамен положил десять тысяч долларов. Первая часть операции — обмен, завершилась удачно, контрразведка себя никак не проявила. Зато вторая обернулась оглушительным фиаско — вычислить «инициативника» и сесть ему на хвост наружке не удалось. Мерзавец элементарно обвел ее вокруг пальца. Деньги из ячейки вытащил мелкий воришка.
В штабе операции с удивленно наблюдали, как в толпе исчезли десять тысяч долларов. И еще долго при гробовом молчании с монитора на Саливана и Дункана таращилась веснушчатая физиономии киевского «гавроша». Слабым утешением стала пачка от сигарет «кент», а в ней два листка шифрованных записей. Лучшие головы из аналитического и технического отделов несколько дней бились над расшифровкой и пришли к выводу: «инициативник» оставил их провел. Ловкий мерзавец изъял из перечня данных по ракетному комплексу «Тополь» ключевые параметры. Выманив у резидентуры задаток в десять тысяч долларов и, сбросив ей интригующе сведения, он, так и не материализовавшись, исчез как фантом в Интернет-пространстве. Саливан пришел в ярость и обрушил свой гнев на Перси с Ковальчуком. У Генри не выдержали нервы, и в запале он высказал все, что думал «о безмозглых ослах в разведке». Совещание едва не закончилось безобразной дракой.
Прошло несколько дней и наглец — продавец секретов дал о себе знать. В Интернете на сайте «Ракетная техника. Новинки, изобретения, предложения», появилось его очередное сообщение. В нем он благодарил за задаток и предлагал взамен на девяносто тысяч долларов заполнить пробелы в переданных материалах. В душе Перси затеплилась надежда. Но его предложение запросить в Лэнгли оставшуюся сумму и продолжить операцию, Саливан не захотел даже слушать и выставил из кабинета. Проглотив обиду, и наплевав на субординацию, Перси снова позвонил старому приятелю Шлоссу. Тот обещал помочь и свое слово сдержал. Из Лэнгли опять надавили на Саливана и он, разрешил продолжить виртуальные контакты с «инициативником». Шесть месяцев шли напряженные Интернет-переговоры, и вот, наконец, состоялась личная встреча в Москве.
В парке Центрального дома художника они встретились лицом к лицу. В работе Перси это была, пожалуй, самая нервная из всех вербовок агентов. В конце концов, ему удалось склонить скользкого как угорь продавца ракетных секретов к сотрудничеству. И вот теперь, когда, казалось бы, Саливан посрамлен, а он — Марк Перси оказался на коне, все могло пойти прахом. Подножку подставил не кто иной, как тот, кому он доверял как самому себе — Ковальчук.
«Подлец! — чертыхнулся в душе Перси. В эти минуты он готов был разорвать Ковальчука на части. Но, живший в нем разведчик взял верх над эмоциями. Острый ум искал в закоулках памяти, то, что могло таить настоящую, а не мнимую угрозу для операции и его самого: — Фамилия? Имя Фантома? Кажется, нет. Да и откуда Ковальчук мог их знать? Мне самому они стали известны три дня назад!» — с облегчением вздохнул Перси, и с его губ сорвалось:
— Слава богу! Кажется, не все так ужасно!
— О чем ты, Марк? — живо отреагировал Саймон.
— Все о том же.
— О Ковальчуке?
— Да. Пытаюсь вспомнить, что ему известно о Фантоме.
— И много?
— Имя и фамилию он точно не знает.
— В таком случае русской контрразведке будет не просто выйти на него, — заключил Саймон.
— Это вопрос только времени, — обронил Перси.
Как профессионал, он отдавал себе отчет в том, что даже отрывочные сведения о Фантоме, которые Ковальчуку стали известны, могли послужить серьезной наводкой для контрразведки. Все решало время, и в гонке с ним ЦРУ ничего другого не оставалось, как только успеть добраться до главных секретов Тополя, прежде чем Фантом попадет под колпак ФСБ. Но это уже зависело от того, как повернут дело с кротом в Службе специальных расследований.
