Отражение этих грустных мыслей Саймон прочел на лице Перси и искренне посочувствовал:
— Марк, не принимай все так близко к сердцу. Ты не один общался с Ковальчуком. Есть Грей, есть Ливицки.
— И что? Я, а не они работают с Фантомом. Теперь все в руках Службы специальных расследований!
— Не сгущай краски.
— Я не сгущаю. Сам знаешь, от этой живодерни ничего хорошего ждать не приходится, — мрачно произнес Перси.
— Да, там не то место, где раздают награды.
— Скорее дают пинка под зад.
— Марк, не заводись. Лучше вспомни, какие наводки Ковальчук мог дать русским на Фантома.
— Кроме сведений, что были в первой записке — больше ничего.
— А по ним можно вычислить, где он служит?
— Трудно. Разброс большой, от Генштаба, до штаба ракетных войск.
— Уже легче. Значит, есть время довести операцию до конца.
— Если он не наступит для меня раньше, — с сарказмом произнес Перси.
— Перестань себя хоронить! — сохранял оптимизм Саймон.
— Берем наихудший вариант. Предположим: русские знают, у каких секретов искать агента, но это десятки человек и на каждого уйдет уйма времени. Так что этой ниточке еще долго виться.
— А если им известно время выхода Фантома на нас в Киеве? Что тогда?!
— М-да! Это существенно меняет ситуацию.
— Не то слово. Вспомни Сыпачева. Полковник ГРУ спалился на второй месяц после вербовки, — напомнил Перси об одном из последних провалов ЦРУ в России.
Саймон болезненно поморщился. Потеря этого перспективного агента произошла до его назначения в Москву, но последствия провала пришлось расхлебывать ему. На какое-то время резидентура вынуждена была свернуть вербовочную работу на территории России. Пауза затянулась почти на год. Фантом стал первым удачным пополнением агентурной сети. Его вербовка открывала доступ к важнейшим ракетным технологиям. Несмотря на появление «крота», Саймон надеялся: прежде чем ФСБ доберется до Фантома, секреты Тополя окажутся в руках ЦРУ. Эту надежду он постарался поддержать в Перси и заявил:
— Все будет о'кей, Марк! Что касается Сыпачева, то сам виноват! Дурак! Ничего другого не нашел, как полезть в наше посольство.
— У меня положение не лучше. Крота под носом не рассмотрел! — терзался Перси.
— Марк, в Лэнгли не все идиоты, разберутся.
— На этот счет у меня большие сомнения. Свои псы хуже чужих.
— Свои? Кто, Саливан?
— Нет. Он мелкий пакостник. Псы из Службы специальных расследований. Им русские кроты повсюду мерещатся. Запишут меня с Ковальчуком в одну компанию, и доказывай, что не бегемот.
— Марк, прекрати! Также нельзя! Ты видишь все в черном свете. Вспомни Эймса?
— Кого?!
— Эймса.
— Что?! Ты меня с этим мерзавцем на одну доску ставишь?! — задохнулся от возмущения Перси.
— Извини, Марк, я имел в виду другое, — Саймон поймал его за руку и с жаром заговорил:
— Выслушай до конца. Если следовать твоей логике, то Директору и мне следовало застрелиться. Эймс ходил у него в любимчиках, а я сидел с ним в одном кабинете и, как видишь, на улицу не вышвырнули.
— Тебе повезло, — буркнул Перси.
— Ты в неудачниках тоже не ходишь. В конце концов, что такое разведка — это дорогая игрушка в руках политиков. А с ней легко не расстаются.
— Именно, игрушка! Ее не выбросят, а вот с нами церемониться не станут — поиграют, и на свалку.
— Спорный вопрос. Еще неизвестно, кто и кем играет. Мой тебе совет: не накручивай себя. В твою пользу говорят блестящая вербовка Фантома и его информация. Она получила наивысшую оценку не только в Лэнгли, но и у наших «яйцеголовых». Что касается Ковальчука, то обвинения ему не предъявили и как оно дальше повернется еще неизвестно, поэтому не вешай нос, — сохранял оптимизм Саймон.
— Предлагаешь вернуться в компашку к «голубым»? — буркнул Перси.
— А что, очень даже милые ребята, — хмыкнул Саймон.
— Я заметил, ты среди них прямо как свой.
Слой грима на лице Саймона не смог скрыть вспыхнувшего на щеках румянца. Смутившись, он невнятно пробормотал:
— Это же в интересах твоей безопасности. Пора расходиться. Желаю удачи. Все будет о'кей, Марк!
— Хотелось бы верить, — пробормотал Перси, вяло пожал руку Саймона и направился в противоположную сторону.
Покинув Патриаршие пруды, он больше часа бесцельно бродил по московским улицам. В голове и душе была пустота. Ему не хотелось возвращаться ни гостиницу, ни в Берлин, ни, тем более, в Вашингтон. От одной только мысли, что впереди предстояли изнурительные опросы — беседы в Службе специальных расследований, детектор лжи и встреча с мерзавцем Ковальчуком, все переворачивалось.
Вскоре вечерние тени заскользили по асфальту и напомнили ему, что пора отправляться в аэропорт. Возвратившись в гостиницу, он собрал вещи и вызвал такси. По дороге в аэропорт Перси пришлось изрядно понервничать. Разговоры о московских автомобильных пробках оказались не преувеличением. Столица России никак не хотела выпускать его из транспортного капкана. В последний момент он успел встать на ступеньку трапа самолета, а дальше все завертелось с головокружительной быстротой. Через два часа «Боинг» приземлился в Берлине. Но и там ему не удалось перевести дух, началась регистрация на рейс до Вашингтона. Короткий разговор с Брауном не прояснил ситуации. Тот выполнил чисто техническую функцию: встретил и передал билет. Спустя час Перси был в небе. Монотонный, убаюкивающий гул моторов, не успокоил разгулявшиеся нервы, в голову лезли самые нелепые мысли. Весь полет он провел в какой-то кошмарной дреме и прилетел в Вашингтон совершенно разбитый.
У трапа его поджидали двое чем-то неуловимо похожих друг на друга «бульдога» из Службы специальных расследований. Встреча больше походила на арест. Они, не отступая ни на шаг от Перси, проводили к машине, там вежливо, но настойчиво усадили его на заднее сидение и крепко стиснули телами. Попытка завязать разговор, чтобы прощупать почву и узнать, что его ждет впереди, не увенчалась успехом. «Бульдоги» хранили надменное молчание. Вскоре впереди показалась стеклянно-бетонная громада штаб-квартиры ЦРУ, и Перси ощутил неприятный холодок. Впервые за все годы службы он почувствовал себя в положении обгадившегося с головы до ног. Профессионал с более чем двадцатилетним стажем службы, под закат карьеры, потерявший всякий нюх и проворонивший под носом вражеского агента, в глазах сопляков из Службы специальных расследований, должен был представлять собой полное ничтожество.
Выйдя из машины, Перси бросил тоскливый взгляд по сторонам и, как на плаху, побрел к входу. Проверка документов, скоростной лифт, мягкая, скрадывающая шаги ковровая дорожка в секторе Службы специальных расследований, просторная приемная и кабинет начальника Особой группы, все это промелькнуло перед его глазами с калейдоскопической быстротой. Ее глава Фрэнсис Кейдж, холодно пожав ему руку, оскалился дежурной улыбкой. Но она не ввела Перси в заблуждение: Служба специальных расследований была не тем местом, где до обеда пили кофе, и потом травили анекдоты, а Кейдж был не тем человеком, который вел душеспасительные беседы. Кличка: «Главный инквизитор», намертво прилипшая к нему, сама по себе говорила о многом.
