И на этот раз после окончания репетиции с Михаилом Ивановичем образ предателя продолжал преследовать Николая. Даже встреча с Татьяной не могла от него избавить. Жесты, мимика и манера речи вызвали у нее удивление.
— Коля, да что с тобой? — не могла понять она.
— Все нормально, — смутился он.
— Разве?! В последнее время с тобой происходит что-то странное.
— Странное? Что ты имеешь в виду?
— Ты сам на себя не похож.
— Но другие же узнают.
— Нет, ты болен, это я говорю тебе как врач! — настаивала Татьяна.
— Конечно, болен. Вскружила голову старому холостяку, — пытался отшутиться Кочубей.
— Коля, мне не до смеха. В психиатрии подобное поведение называется раздвоением личности.
— Вот бы еще зарплату за двоих платили.
— Это серьезное заболевание, — не принимала шутливый тон Татьяна.
— Ы… ы, — сделав страшное лицо, Николай попытался ее обнять.
— Да, ну тебя, — отшатнулась она.
— Все, Танечка, иду в отпуск!
— Когда?!
— Это как дед Толя решит.
— Кто такой?
— Я же тебе рассказывал — генерал Сердюк.
— А он как, добрый?
— Добрым начальник бывает, когда уходит в отпуск, и тогда вместе с ним отдыхают все подчиненные.
— В таком случае сегодня и завтра я твой начальник. Едем к нам на дачу! — решительно заявила Татьяна.
— Хорошо, только у шефа отпрошусь, — сдался Николай и набрал номер Сердюка.
Тот поинтересовался:
— Как отработали с Михаилом Ивановичем?
— Он остался доволен.
— То есть ты вжился в образ?
— Да, и как теперь выйти из него не знаю. Татьяна подозревает во мне мистера Джекила. Мне бы…
— Чего?! Какой еще Джекил? Перестань мне голову морочить! Говори толком! — перебил Сердюк.
— Анатолий Алексеевич, Таня, как врач… — замялся Кочубей, не решаясь высказать свою просьбу.
— С Татьяной я понял! А причем тут Джекил?
— Анатолий Алексеевич, я имел в виду историю перевоплощения Хайда в мистера Джекила.
Сердюк, хмыкнув, спросил:
— Короче, к чему ты клонишь, доктор Хайд?
— Разрешите выйти из образа, Анатолий Алексеевич? — забросил удочку Николай.
— Образа, говоришь?
— На выходные съездить на дачу к Татьяне?
— Суббота? Воскресенье? — в голосе Сердюков послышались недовольные нотки.
Возникла пауза. Кочубей уже пожалел о своей просьбе и готов был дать задний ход. Ответ Сердюка заставил его с облегчением вздохнуть.
— Значит так, Коля: постоянно находись на связи, а в воскресенье в семнадцать ноль ноль как штык в Москве! — распорядился Сердюк.
— А если утром, в понедельник, я на своей машине? — заикнулся Кочубей.
— Извини, Коля, я все понимаю, но служба — есть служба. Надо еще раз пройтись по плану и сценарию встречи.
— Ясно, Анатолий Алексеевич. Спасибо.
— Благодарить будешь, когда свадьбу сыграешь.
— Свадьбу? А вам, не жаль последнего холостяка?
— Пожалею, когда дело сделаем. И еще, дежурному по Департаменту сообщи адрес дачи Татьяны.
— Есть!
— Хорошего отдыха, холостяк! — пожелал Сердюков и закончил разговор.
Кочубей довольно потер руки и радостно воскликнул:
— Все, Танюша, свободен как птица в полете! — и, оглянувшись по сторонам, задержал взгляд на вывеске кафе «Мечта», зябко повел плечами и, стуча зубами, промолвил: — Что-то стало холодать, не пора ли нам э-э помечтать?
— И о чем будут эти мечты? — спросила Татьяна и бросила на Николая лукавый взгляд.
— Например, о мироздании, — в тон ей ответил он.
— Это, конечно, интересно, а причем тут старый холостяк и свадьба?
— А вот с этим высоким званием, к сожалению, мне придется расстаться.
— Да? И как скоро?
— Начальник приказал в ближайшее время изменить социальный статус.
— Ой, как все просто в армии!
— Не в армии, а в ФСБ.
— А кто в том приказе значится? — полюбопытствовала Татьяна.
— Пока секрет.
— Ну, скажи Коля! Я никому не выдам.
— Не сомневаюсь! С тобой, Танечка хоть в разведку! — рассмеялся Николай и, нежно обняв Татьяну за плечи, увлек к кафе.
Усилившийся мороз загнал под крышу местных тусовщиков, и Татьяна с Николаем с трудом нашли свободное место. Но теснота им нисколько не мешала. Николай находился на вершине блаженства. Любящий взгляд зеленых глаз Татьяны и бокал теплого, отдающего запахом корицы глинтвейна, кружили голову и будоражили кровь. Стрелки часов показывали начало одиннадцатого, когда они покинули кафе. Николай проводил Татьяну до порога квартиры и, сославшись на поздний час, отказался от чая и отправился к себе.
На следующее день, ранним утром он подъехал к подъезду дома Беляевых. К этому времени отец Татьяны, Юрий Александрович, уже был на ногах и загружал в старенький «Мерседес» рыболовные снасти. Позже к ним присоединились Анна Ивановна и Татьяна с сестрой Еленой. Не мешкая, чтобы не застрять в пробках, они выехали из Москвы и в девять часов стояли перед воротами дачи. Она располагалась на опушке соснового бора, метрах в ста от небольшого озера и составляла предмет особо гордости Юрия Александровича. Год назад вместе с соседями, двумя отставными военными, он собственными руками собрал ее из цилиндрованного бревна. В доме приятно пахло деревом и травами.
Разгрузив машины, Николай с Юрием Александровичем, подстегиваемые рыбацким азартом, поспешили к озеру, но там их ждало горькое разочарование. Тонкий лед предательски потрескивал под ногами, и они вынуждены были возвратиться на дачу. Скучать им не пришлось, в бане ждала работа — обшивать вагонкой парилку. Николай увлекся делом и забыл не только о Перси с его шпионским заданием, но и о шашлыке, который обещал приготовить сам. За дело принялись Татьяна с Еленой. Дочери офицера, исколесившие всю страну, они могли все: шить, вязать, водить УАЗ, стрелять, и уж тем более приготовить шашлык.
— Папа! Коля! Труба зовет! — заглянув в баню, позвала Татьяна.
— Шашлык уже готов! — присоединилась к ней Елена.
— Девчата, еще чуть-чуть, последняя доска осталась, — откликнулся Юрий Александрович.
— Папа, мы знаем твое чуть-чуть! Мама от голода умирает. Заканчивайте! — в один голос потребовали девушки.
— Все, Коля, идем, а то на наряд нарвемся, — сдался Юрий Александрович.
