— Марк, мне сейчас не до шуток.
— Все будет о'кей, Орест. Мы не останемся в долгу. На твой счет перечислим…
Договорить Перси не успел. Его бросило вперед. Кочубея швырнуло на дверцу. Водитель BMW, уходя от столкновения, ударил по тормозам и резко взял вправо. Раздался скрежет металла. Следовавший за ними «Мерседес» чудом ушел от лобового удара и, помяв правый бок BMW, вылетел на полосу встречного движения. Николай сжался в комок, ожидая нового удара. BMW застыла в нескольких сантиметрах от фонарного столба. На дороге мгновенно возникла пробка, а у машин толпа зевак. Николай пришел в себя, поднял голову и перевел дыхание. За стеклом мелькнули усатая физиономия Остащенко и задорный хохолок Саликова.
Авария с машиной американских разведчиков не была случайностью. В оперативном штабе Сердюка выбрали, может быть не самый лучший, способ освобождения Кочубея из лап ЦРУ. Острейшая ситуация не оставляла выбора контрразведчикам. Теперь уже Перси приходилось искать выход из положения. Авария смешала все карты резидентуры. Возбужденная толпа гомонила вокруг машин и пострадавших.
— Марк, что делать?! Что?! — запаниковал «Бычья шея».
Перси с трудом приходил в себя. Ему повезло меньше, чем Кочубею. В голове все шумело, перед глазами расплывались разноцветные круги, грудь и колено левой ноги ломило от острой боли. Но не столько она, сколько положение, грозившее расшифровкой Фантома, требовала немедленных действий. В любую секунду мог появиться милиционер, и тогда… Перси не мог допустить этого и решительно потребовал:
— Том, ты остаешься! Свяжись с посольством, они помогут.
— Хорошо, босс. Я прикрою, — заверил «Бычья шея».
— Орест, мы уходим! Ты первым. Место и время следующей встречи сообщу по известному тебе каналу, — объявил Перси и подтолкнул Кочубея выходу.
Николай, превозмогая боль в правом плече, с трудом выбрался из машины, нырнул в толпу и там попал в крепкие руки Остащенко и Саликова. За ним последовал Перси. Его пошатывало, кто-то пришел на помощь, подставив плечо, довел до лавки и, участливо заглядывая в глаза, спросил;
— Как себя чувствуете?
— Живой, — с трудом вымолвил Перси и попытался улыбнуться, но вышла жалкая гримаса. Надрывный вой милицейских сирен придал ему силы.
«Надо уходить! Надо уходить!» — подстегивая себя, Перси поднялся с лавки. Легкий морозец и порывистый ветер, стегавший по лицу, привели его в чувство. Проклиная русские дороги и непогоду, ноги разъезжались на ледяной корке, он доковылял до первой подворотни, достал телефон и связался с Саймоном.
— Слушаю тебя, Марк, — бодро ответил тот.
— У нас большая проблема, Джек, — потеряно произнес Перси.
— Проблема?!.. Какая? — осекся Саймон.
— Авария.
— Как?! Где?! — сорвался на крик Саймон.
— Недалеко от метро «Таганская».
— Как ты? Как он?
— Вроде целы.
— Вы в машине?
— Нет! Там Том.
— Где Фантом?
— Ушел.
— А как же шкатулка? Как? — растерялся Саймон.
— О чем ты, Джон?! Какая к черту шкатулка?! — взорвался Перси.
— Да-да, ты прав! Извини, Марк. Я немедленно отправлю за тобой машину.
— Не надо, доберусь сам! — отказался Перси и, припадая на поврежденную ногу, заковылял на конспиративную квартиру резидентуры ЦРУ.
К счастью она находилась поблизости. Там его ждали группа Фила, чуть позже появился посольский доктор. Несмотря на устрашающий синюшный подтек на груди и шишку на колене, для Перси авария обошлась без переломов. Доктора больше беспокоили шумы в голове и легкое головокружение. Он внимательно изучил зрачки, измерил пульс, давление и сделал заключение: сотрясение мозга и потребовал госпитализации. В положении Перси сделать это было не просто, так как грозило расшифровкой. Он решил отлежаться на конспиративной квартире. Последнее слово осталось за Саймоном. Тот принял соломоново решение: до отъезда из Москвы Перси должен находиться на конспиративной квартире под наблюдением доктора.
Потянулись дни вынужденного безделья. Крепкий организм помог Перси быстро восстановиться. На четвертые сутки травмы напоминали о себе лишь при резких движениях. Теперь его больше волновала судьба Фантома. Саймон не мог сообщить ничего утешительного. Агент не выходил на связь и не появлялся на маршруте движения к академии Петра Великого. Перси оставалось только гадать и надеяться, что авария не вызвала серьезных последствий для здоровья Фантома. В связи с этим, в Лэнгли решили взять паузу в работе с агентом, а Перси отозвать в Киев.
30 октября бизнесмен из Австрии Бруно Крэнц вылетел в Вену, и вечером того же дня в Киев возвратился уже Марк Перси. Дома его ждало тяжелое объяснение с Маргарет. Следы ушибов говорили сами за себя. На этот раз она не хотела ничего слышать, костерила на чем свет стоит Саливана и порывалась обратиться к послу. Перси с трудом удалось уговорить ее не делать этого. Но неприятности на этом не закончились. На следующий день при встрече с Саливаном, вместо благодарности он выслушал кучу упреков и гадостей. Назревавший скандал остановил появившийся в кабинете Кейдж. Служба специальных расследований продолжала упорно искать русского крота в киевской резидентуре. Попытка Саливана перевести стрелки на Генри Ковальчука не удалась, и теперь ему самому приходилось расхлебывать им же заваренную «шпионскую кашу».
— Как съездил, Марк? — пожав руку, поинтересовался Кейдж.
— Можно и лучше, — уклончиво ответил Перси.
— Я слышал, у тебя возникли трудности, но ты проявил себя молодцом.
— От тебя, Фрэнсис, ничего не скроешь.
— Служба, — хмыкнул тот и, дав понять, что разговор окончен предупредил: — У нас еще будет время поговорить.
— Не горю желанием, — буркнул Перси.
Из кабинета резидента он вышел в омерзительном настроении. После таких встреч и бесед пропадало всякое желание что-либо делать. Возвратившись к себе, Перси так и не открыл сейф и не притронулся к документам. В нем росло жгучее желание смахнуть все со стола на пол и растоптать бумажную шпионскую бухгалтерию. Его бесило отношение Саливана и Кейджа к работе с Фантомом. Похоже, им было глубоко наплевать на нее. Их больше занимали грязные слухи, домыслы и игры с русскими шпионами.
Стук в дверь отвлек Перси от мрачных мыслей — в кабинет заглянул Берд. В резидентуре он занимал особое положение и не потому, что за ним стояли вербовки ценных агентов и блестящие операции. Двоюродный брат, заседавший на Капитолийском холме, и острый как бритва язык, заставляли даже Саливана остерегаться Берда.
— С возвращением, блудный сын! — приветствовал Берд.
— Привет, Николос, — вяло ответил Перси.
— Марк, почему такой похоронный вид?
— А после Саливана другой разве бывает?
