— Домой, Марк? — спросил он.
— Нет, в посольство, — устало произнес Перси.
— Так поздно уже.
— Саливан ждет.
— И чего ему неймется?
— Это ты у него сам спроси.
— Ну, уж нет, себе выйдет дороже, — хмыкнул Ливицки.
Через двадцать минут они были в посольстве. Несмотря на поздний час, на этаже, который занимала резидентура, во многих окнах горел свет. Перси поднялся в кабинет Саливана. Тот кивнул на кресло. Пауза затягивалась. Саливан будто не замечал Перси и неторопливо шелестел листками. Марк начал вскипать, его так и подмывало бросить Саливану в лицо: «Ты, чего из себя корчишь надутое ничтожество!»
Саливан наконец спросил:
— Что нового сообщил Бульба?
— Ничего! — отрезал Перси.
— Так-таки и ничего?
— Абсолютно.
— Это не ответ разведчика.
— А ты что хотел услышать?!
— Кто сбросил материал газетчикам? Где этот мерзавец сидит? Чего здесь непонятного? — монотонно бубнил Саливан.
Перси сквозь зубы процедил:
— Он постарается их выяснить через помощника Завальнюка. Но для этого необходимы деньги.
— Деньги! Деньги! А что, иначе ваши хваленые агенты работать не могут? Ты профессионал или кто?
Такого откровенно хамского отношения к себе Перси уже не мог позволить и, гневно воскликнул:
— Ты вызвал меня оскорблять или работать?
— Работать?! И это ты называете работой? Если рассчитываешь прикрыться Фантомом, то со мной такой номер не пройдет. Я…
Саливан осекся и отпрянул назад. Перси в ярости взлетел над столом. Саливан вжался в кресло, и, выбросив руки вперед, что-то промычал.
— Ничтожество! — с презрением бросил Перси и, хлопнув дверью, вылетел в приемную.
Не замечая никого и ничего, он промчался по коридору и ворвался к себе в кабинет. Его колотило. Подобного унижения ему не приходилось испытывать за всю свою службу. Это серое ничтожество, называвшее себя резидентом, позволило себе втоптать его в грязь.
«Все! С меня хватит! К чертовой матери такую службу!» — в душе Перси продолжала бушевать буря. Сделав круг по кабинету, он плюхнулся в кресло, выдернул из стопки листов чистый и приготовился писать рапорт. Рука вывела первую букву и застыла.
«Стоп, Марк, не пори горячки! Свинья Саливан этого только и ждет. Ну, уж нет! На тебе, мерзавец, свет клином не сошелся! Есть Перкинсон. Есть старина Шлосс!» — вспомнил Перси о давних приятелях.
Гарри Шлосс был далеко не последним человеком в Лэнгли и был на короткой ноге с Директором. Отбросив в сторону щепетильность, Перси поднял трубку спецсвязи. Ответил сам Шлосс. Бодрый голос Гарри придал Перси уверенности. Не вдаваясь в историю своих отношений с Саливаном, он рассказал о последнем конфликте. Шлосс внимательно выслушал, рекомендовал запастись терпением и пообещал помочь.
Прошла неделя. Перси она показалась вечностью. Каждый день он приходил в кабинет, ничего не делал и ждал звонка Шлосса. Тот дал о себе знать только во вторник. Свое слово он сдержал — в ближайшие дни Перси ждал вызова в Лэнгли. Но это было не все — Гарри намекнул: впереди его ждало назначение на должность заместителя руководителя резидента в Тбилиси. В руководстве ЦРУ, видимо, учли предыдущую работу Перси в Грузии, а также присутствие в Абхазии агента Фантома и решили таким образом развести его с Саливаном.
Глава 8
После аварии, Николай, следуя легенде, которую с ходу разработали Сердюк и Агольцев, вынужден был слечь в госпиталь. Все с нетерпением ждали ответной реакции ЦРУ. И на следующий же после происшествия день, разведчики наружного наблюдения Зоркого засекли появление сотрудников посольской резидентуры на маршруте движения Фантома к академии Петра Великого. Спустя сутки на сайте «Ракетная техника. Новинки, изобретения, предложения» появилось послание Майкла-Перси. В нем он интересовался «…состоянием здоровья коллеги и отсутствием угроз для дальнейшего делового сотрудничества».
Градов не спешил с ответом. В ходе жарких дискуссий, разгоревшихся в его кабинете, было принято решение: максимально затянуть время. Ситуация работала на контрразведчиков, и Кочубей, несмотря на то, что уже через неделю оправился от травмы, вынужден был томиться в палате центрального госпиталя РВСН. Затворничество продолжалось до середины ноября, когда Градов посчитал: пора выходить на связь с ЦРУ.
20 ноября на сайте «Ракетная техника. Новинки, изобретения, предложения» появилось сообщение Фантома. В нем он информировал американскую разведку о том, что в результате аварии «…у меня произошло смещение диска позвоночника и для полного восстановления потребуется длительное время». Майкл ответил на второй день. Он, не затрагивая тему задания, пожелал «коллеге» скорейшего выздоровления и выразил надежду на продолжение работы.
Уловка сработала. Сердюк с Агольцевым получили возможность сосредоточиться на подготовке дезинформационных материалов для ЦРУ. Весь декабрь ушел на согласование с ведущими разработчиками и специалистами по защите данных по «Тополю», которые Кочубей должен был передать Майклу. В итоге на стол Градова лег малый перечень секретов. Он вряд ли мог заинтересовать американскую разведку. В сложившейся ситуации участникам операции ничего другого не оставалось, как тянуть время, и надеяться, что разработчики «Тополя» пойдут навстречу. Надежда не оправдалась, и контрразведчики прибегли к очередной уловке.
17 января на сайте «Ракетная техника. Новинки, изобретения, предложения» появилось новое сообщение Фантома: «…В ближайшее время выеду в Пятигорск для прохождения восстановительного курса лечения. Надеюсь на продолжение сотрудничества».
Майкл живо отреагировал на сообщение и предложил провести явку в Пятигорске. Эта инициатива настроения контрразведчикам не добавила. По указанию Градова они приступили к подготовке операции по проведению явки. Агольцеву и Кочубею пришлось оставить все дела и срочно вылететь в Пятигорск, чтобы на месте отработать с коллегами детали предстоящей операции. Сердюк остался в Москве и занялся формированием блока дезинформационных материалов. К 23 января в Пятигорске все было готово для встречи с Майклом, но он молчал.
Наступил март, а в ЦРУ будто забыли о Фантоме. Пауза затягивалась. И тут ориентировка, поступившая из Службы внешней разведки, вынудила Градова созвать срочное совещание.
Сердюк, Писаренко, Агольцев и Кочубей насторожено поглядывали на Градова. В последнее время в таком составе они собирались не так часто. Профессиональный опыт подсказывал — причиной сбора могли стать обстоятельства чрезвычайного характера. Устало взглянув на подчиненных, он спросил у Кочубея:
— Ну что, ракетчик, не надоело болеть?
— Честно говоря, товарищ генерал-полковник, засиделся! — признался Николай.
