— Что за рекой, Кавказ? — спросил Николай.
— Пришел и ушел без хвоста, — как всегда тот был немногословен.
— Я тоже ничего подозрительного не заметил, — подтвердил подошедший Омар.
— Все, Коля, едем, а то скоро в карманах лягушки заквакают, — взмолился Остащенко.
— Оружие проверить и отчаливаем! — распорядился Кочубей.
Юрий первым забрался в УАЗ, за ним Кавказ. Омар занял место водителя. Впереди его ждало новое испытание — проливной дождь превратил и без того убитую дорогу в реку. Видавший виды армейский УАЗ абхазского спецназа чихал, скрежетал всеми своими изношенными внутренностями, и, казалось, вот-вот встанет. Но, подчиняясь твердой руке Омара и его матерным заклинаниям, машина с трудом брала очередной подъем. К окраине города Гала они подъехали в начале девятого. Разрушенный войной, он в вечерних сумерках напоминал город-призрак. За покосившимися заборами, в глубине садов, словно прячась от злого взгляда, подслеповато подмигивали огнями ветхие домишки. Их тусклый свет придавал развалинам еще более зловещий вид. Несмотря на то, что война закончилась пятнадцать лет назад, Гал, по-прежнему, оставался прифронтовым городом. Об этом напоминали изрешеченная осколками будка ГАИ и обгоревший остов БТРа, подорвавшегося на фугасе на прошлой неделе. Ближе к центру стали заметны признаки жизни. Слева, в свете фар возникли убогие ларьки местного рынка. Из-за них выскочила старенькая, без номеров «Нива» и, плеснув в лобовое стекло грязь из-под колес, скрылась в темноте. Омар и не заметил, как на перекрестке, перед бывшим универмагом едва не угодил под «Урал».
— Омар?! — первым заметил опасность Кавказ.
Тот, резко крутанул руль влево, и в последний момент ушел из-под удара. Оставшиеся двести метров до райотдела СГБ, Кочубею с Остащенко пришлось выслушать все, что думает Омар в отношении «козлов», которым место отнюдь не за баранкой. Яркий свет фонарей освещал подходы к зданию СГБ. Высокая стена из мешков с песком, выложенная буквой «Г» на входе, окна, наглухо закрытые металлическими ставнями, напоминали о том, что диверсионно-террористическая война, которую вели грузинские спецслужбы в этом районе Абхазии, не прекращалась ни на день, ни на час.
В райотделе они застали только дежурного. Остальные сотрудники отправились кто на явки с агентами, кто на операцию и лишь редкие счастливцы разошлись по домам. Николай с Юрием прошли в кабинет начальника. Кавказ с Омаром остались в дежурке коротать время за чашкой кофе. ВЧ-связь работала исправно и Кочубей быстро дозвонился до Агольцева. Судя по тону, с которого начался разговор, он был на взводе.
— Коля, где вас черти носят? Я тут как на иголках! — обрушился Агольцев на него.
— Виктор Александрович, так мы же не на прогулке. Явку с Кахой проводили, получили…
— Вы, что к нему в Тбилиси ходили? — перебил Агольцев и раздраженно бросил: — Четыре часа прошло, а от вас ни слуха, ни духа! И что прикажешь думать?
— Все нормально, Виктор Александрович! Есть серьезная информация.
— Да, погоди ты со своей информацией! Я сыт ей по горло и одна горячее другой! За последние сутки два захвата в вашем районе! В нижней зоне перестрелка. Абхазы потеряли одного пограничника. А вы по ночам под носом у диверсантов раскатываете! Забыл про приказ Градова? Так я напомню! Явки с закордонной агентурой проводить только в светлое время суток! Чего тут неясного? Кончайте с этой партизанщиной!
Здесь уже задело за живое Кочубея. Агольцев вместо того, чтобы вести речь о деле, распекал его, как желторотого опера. Остащенко по обрывкам фраз и выражению лица друга догадался: они попали под горячую начальственную руку. Но характер — есть характер и, не удержавшись, он с сарказмом заметил:
— Коля, а я тебя предупреждал: перед тем как докладывать шефу, надо щелкнуть каблуками перед трубкой.
— Да иди ты! — огрызнулся Кочубей.
В следующую секунду трубка накалилась от рева Агольцева:
— Что?! Ты что себе позволяешь?! Крышу совсем снесло?
— Виктор Александрович! Виктор Александрович! — пытался вставить слово Николай.
— Молчать! В конец оборзел! Я тебя умника научу родину любить. Я…
— Это не вам! Это Остащенко. Он тут советы раздает. Извините, вы не так поняли. Я…
— Советы? Советчики хреновы! Больно грамотными стали! Приказы старших надо выполнять!
— Виктор Александрович, за что нас так утюжить? Мы же ничего не нарушили? Явку с «Кахой» проводили в дневное время.
— Скажи еще, что у вас там солнце не заходит.
— Нет, уже зашло, но льет как из ведра, а дорога одно название. До Гала два часа добирались. В конце концов, мы в контрразведке или в конторе работаем?
— Ладно! Докладывай по существу! — сменил гнев на милость Агольцев.
Кочубей, проглотив обиду, перешел к докладу:
— Если в нескольких словах, то, судя по всему, грузины затевают что-то серьезное. По данным Кахи, накануне в Сенаки из Алексеевки перебросили два «Апача», склад боезапаса забили под завязку. Израильские спецы закончили оборудование новой авионикой трех «сушек». Самолеты ввели в боевой состав и перебросили из Вазиани в Копитнари. Позавчера в Зугдиди прибыла рота спецназа…
— Можешь не продолжать. По другим каналам мы получаем аналогичную информацию, — остановил его Агольцев и распорядился: — Обобщи все что имеешь и немедленно на мое имя запиской по ВЧ.
— Есть, Виктор Александрович, — принял к исполнению Кочубей и поинтересовался: — Какие еще будут указания?
— Указания? А с чего это ты вдруг стал такой уставной? — с ехидцей спросил Агольцев.
— Вы же обещали научить меня начальство любить.
— Коля, опять нарываешься. Ты меня с Родиной не путай. Я думаю, мы друг друга поняли. Так?
— Да, Виктор Александрович.
— Как говориться: проехали и забыли. Где ночевать собираетесь?
— Обсохнем, подзаправимся в райотделе и потом в Сухум. В крайнем случае, у миротворцев в Очамчыре заночуем.
— На ночь глядя?
— Так не первый же раз, Виктор Александрович?
— Раз на раз не приходится. Сам же говорил, грузины, что-то затевают. Можете на засаду нарваться. Этого еще не хватало. Оставайтесь в райотделе! А утром с военной колонной в Сухум.
— Есть! — подчинился Николай. Промокшая до нитки камуфляжка и пустой желудок, напомнивший о себе бурчанием, не располагали к дороге, и он был рад такому решению Агольцева.
— Все решили. Завтра жду в отделе Быстронога. А сейчас направляй записку! — потребовал тот.
— Через час будет лежать у вас на столе! — заверил Кочубей.
— В общем, Коля, ты меня понял: чтобы не было трепежу, надо делать все по чертежу, — закончил разговор своей любимой присказкой Агольцев.
И тут снова под руку Кочубея полез Остащенко. Изобразив на своей хитрющей физиономии само усердие, он заговорил елейным тоном:
