— Коля и армия? — воскликнула Раевская и театрально всплеснула руками.
— Куда деваться? Такие интеллектуалы, как Остащенко уже достали, — отшутился Николай.
— Вот так, на чужом горбу… — договорить Остащенко не успел. Зазвонил телефон прямой связи с Сердюком. Раевская подняла трубку и ответила:
— Да. Здесь. Оба.
Николай с Юрием догадались: речь о них.
— Хорошо, Анатолий Алексеевич, постараюсь к десяти, — и, закончив разговор, Раевская объявила:
— Заходите, ребята, он ждет.
— Как у шефа настроение? Под какую руку лучше не попадать? — спросил Кочубей.
— Коля, тебе это не грозит, — с улыбкой ответила Раевская.
— Конечно, в любимчиках ходит, — хмыкнул Остащенко и уточнил:
— Шеф один?
— Нет. У него Агольцев и Писаренко.
— Значит, надолго, — заключил он и вслед за Кочубеем вошел в кабинет.
Сразу стало тесно. Богатырские фигуры Сердюка, Агольцева и начальника аналитического отдела полковника Василия Писаренко, тоже далеко не хиляка, казалось, занимали все свободное пространство.
Поздоровавшись, Сердюк внимательным взглядом пробежался по Николаю, потом Юрию и спросил:
— Как отдохнули, друзья?
— Нормально, — ответил Николай.
Остащенко промолчал.
— Нормально? А почему так рано отпустили машину? — продолжал допытываться Сердюк.
— Решили не барствовать! — заявил Юрий.
— Барствовать? На тебя, Остащенко, что-то не очень похоже.
Тот пожал плечами и кивнул на Кочубея. Сердюков с любопытством взглянул на него. Он решил до конца прояснить ситуацию и строго заметил:
— Вижу, что-то не договариваете. В чем дело, Николай?
То ли тон, то ли что-то другое задели Кочубея, и он с вызовом ответил:
— Мне как, устно или рапортом доложить?
— Прямо-таки рапортом! А что есть о чем?
— Докладываю: никаких катушек не раскручивали и по огуречным грядкам не шатались. Порочащих связей не имели и…
— Стоп! Стоп! — Сердюк остановил Кочубея и отыграл назад:
— Коля, не лезь в бутылку.
Но тот, задетый за живое, уже не мог остановиться:
— Выполняя ваше указание, товарищ генерал, я полностью отдался волейболу.
— Анатолий Алексеевич, если бы только он один, так меня еще пристегнул к этому делу, — пожаловался Остащенко.
— Ладно, волейболисты, пошутили и хватит! Присаживайтесь! — распорядился Сердюк.
Кочубей с Остащенко сели лицом к стене, известной в отделе как «Сердюкова стена». Она напоминала музей ракетно-космической техники. Макеты ракет, пусковых установок — от первых «королёвских» до последних «тополиных», выстроились грозными батареями на полках. В этой экспозиции нашла отражение более чем 50-летняя история РВСН и тесно связанного с ними отдела военной контрразведки, которым генерал Сердюк бессменно руководил последние десять лет. Отдельный стенд занимали фотографии предателей, шпионского снаряжения и разработчиков, потративших месяцы, иногда годы, чтобы вывести их на чистую воду.
Замыкал этот фоторяд большой, цветной снимок. На нем Сердюк в окружении инженеров и военных наблюдал со смотровой площадки за стартом ракеты. Власть и ответственность наложили на него свой отпечаток. В строгом прищуре глаз и затвердевшем подбородке читалась воля и решительность. В крепко стоявших на бетонке ногах и широком размахе плеч чувствовалась уверенность в себе и основательность в решениях.
Кочубей отвел от нее взгляд и виновато посмотрел на живого из плоти и крови хозяина кабинета. Тот согрел его доброй улыбкой и открыл совещание:
— Товарищи, не будем терять времени и подведем первые итоги операции «Мираж». Виктор Александрович, ты готов к докладу?
— Да, — подтвердил Агольцев.
— Материалы оперативно-технического наблюдения по Перси и тем, кто прикрывал явку у тебя на руках?
— Да. Два часа назад получил.
— Успел изучить?
— В общих чертах.
— Готов доложить?
— Да, но без деталей.
— С деталями потом. Каков общий вывод?
— Если коротко: после завершения явки посольская наружка вела Николая на приличной дистанции до станции метро «Парк культуры», там наблюдение сняли. Из чего следует: ему поверили, — доложил Агольцев.
— Давай-ка не будем торопиться с окончательными выводами, — предостерег Сердюк и продолжил опрос:
— А что Перси?
— После того как скинул в посольскую машину нашу посылку, заметно расслабился.
— Еще бы, с таким шпионским грузом ему пятнашка светила, — с сарказмом произнес Писаренко.
— Не кажи гоп, Василий Григорьевич, операция только началась, — напомнил Сердюк и снова обратился к Агольцеву:
— Что было дальше?
— Особо не проверяясь, Перси возвратился в «Пекин», — продолжил доклад Агольцев.
— Хороший признак! Значит, уверен в себе, а главное — в Фантоме.
— Более чем.
— Что ты имеешь в виду?
— В номере Перси одним махом выпил бутылку виски.
— Снимал стресс, — заключил Сердюк и затем обратился к Писаренко:
— Василий Григорьевич, а что говорят твои «умные головы»? Меня прежде всего интересует момент, когда Перси зацепился за голос Николая.
Писаренко открыл папку и, склонившись над заключением экспертов, принялся монотонно зачитывать:
— По объекту «Инспектор». Специалисты, изучив видеоматериалы, на основании всестороннего анализа рефлекторно-двигательных функций…
— Стоп, стоп, Василий Григорьевич! Ты меня, конечно, извини, — остановил его Сердюк и попросил: — Давай без научных выкрутасов, а по существу. Ответь на вопрос: Николая раскусили или нет?
— Если по существу, то нет!
— Значит, работаем дальше. Первоочередная задача — выверенная деза для ЦРУ, — все более уверенно звучал голос Сердюка.
— В этом вопросе без помощи ракетчиков и науки, причем на самом высшем уровне, уже не обойтись, — констатировал Агольцев.
— Вот тебе и карты в руки, Виктор Александрович, — тут же отреагировал Сердюк и распорядился:
— Дело в долгий ящик не откладывай. Бери Николая и поезжай к командующему.
— Командующему? Так это, вроде, не мой уровень, — деликатно напомнил Агольцев.
— С уровнями потом разберемся! Американцы ждать не станут, пока мы тут раскачаемся! Я позвоню командующему, он вас примет. Лучше него ракетные войска и их перспективу никто не знает. В операцию не посвящать, нам нужна помощь только информационного плана. Ты понял, Виктор Александрович?
