- Своему сыну, Оль. Ты ему нужна, именно сейчас. Ни потом, ни завтра, сейчас. Потому что, когда перестанешь себя жалеть, в момент увольнения или вдруг поймешь, каким уродом был твой бывший, будет уже слишком поздно.
Она промолчала, задумчиво глядя на него, словно обдумывая каждое сказанное слово. Одни пациентки сменялись другими, время шло, а казалось, словно сейчас в этом коридоре никого нет. Они очнулись лишь, когда мелодичный голос регистратора огласил его имя, проговорил:
- Ярослав Марсельевич, ваше время. Пройдите, пожалуйста, в кабинет специалиста.
Он поднялся, вытерев мокрые ладони о джинсы, нервно сглатывая. Почему-то сейчас боялся переступить порог услужливо приоткрытого кабинета из светлой древесины с табличкой. Тянул каждую секунду, копаясь в бумагах, прощаясь с новой знакомой, пожелав ей дважды удачи и уже подходя ближе, схватившись за ручку, услышал, как Ольга его окликнула.
- Ярослав!
Резко обернулся, вскидывая бровь, словно не понимая, кто она и что она, настолько загрузился мыслью идти на ковер к человеку, которому вроде бы должен рассказать о своей жизни. Ольга вдруг мягко улыбнулась, по-матерински ласково, добавив:
- Мне кажется, ты тоже кому-то нужен.
А затем переступил порог, входя в просторный светлый кабинет, наполненный солнечными весенними лучами, сжимая в руках кипу бумаг уже не казавшиеся такими тяжелыми.
Глава 4 - Мусор из головы – вон!
Она не понравилась ему сразу. С первого взгляда на идеально ровную осанку, уложенную волосок к волоску прическу-пучок и безупречный костюм, состоящий из офисной юбки кремового цвета, блузке пастельно-розового цвета да туфель на каблуке. Вся такая безупречная с властным взглядом из-под прямоугольных модных очков в золотой тонкой оправе. На коленях раскрытый блокнот и ручка в изящной ручке, одинокое кресло напротив мягкого диванчика, похожего на те, что стояли в приемной. И ничего боле из мебели, только куча свободного пространства. Чуть дальше пара дверей: одна, скорей всего, кабинет с нормальным столом, компьютером и шкафом с папками, а вторая вроде уборной. Во всяком случае, Ярослав думал, что так должно быть, пока шагал по мягкому ковру прямо к дивану, ощущая прохладу из приоткрытого окна, сквозь которого проливался солнечный свет. Все вокруг такое светлое, но совершенно не холодно. Кроме доктора Сорокиной, кивнувшей молча ему на диван, отчего на лицо упала темная прядь волос, нарушив ауру идеальности вокруг нее.
Они смотрели друг на друга с минуту. Ярик разглядывал немного длинноватый нос, острый подбородок, четко очерченные скулы женщины. Пытаясь прикинуть в уме ее возраст. Сама госпожа Сорокина многозначительно молчала, не начиная разговор первой. О чем думала, тоже не ясно. Бесстрастное выражение свойственное, наверное, только психологам и психиатрам ни о чем не говорило. Может, ей вовсе плевать. Отсидеть бы положенный час за те деньги, что получает, да сбежать домой в одинокую пустую квартиру. Хотя судя по обручальному кольцу на пальце, одинокой эта дама точно не была.
- Как тесты, Ярослав? – мягким тоном задала она вопрос, нарушив тишину кабинета. Тасманов вскинул бровь, бросив взор на сжимаемые в руках листки, в том числе карту да старт-талон, понятия не имея, куда их положить. Оглянулся, а затем бросил подле себя, решив, что если надо, пусть сама подходит.
- Прикольные, - ответил, - особенно понравился вопрос про суицид. Такой нетривиальный, - развел руками. Только спустя пару минут дошло, что она откуда-то знает его имя, а он ее нет. Впрочем, ответ на первый вопрос очевиден: он же здесь единственный мужчина. И судя по рыдающим девицам, оставшимся в томительном ожидании за дверью – последний вообще в этой клинике. Кто пойдет решать свои проблемы, даже если решится, когда половина из них из серии: «меня бросил любовник, потому что я стала весить сто килограмм». Про бытовые проблемы говорить нечего, большая часть решается пинком себя с дивана.
- Что ж, я рада, что вам стало веселее, - вновь нарушила молчание доктор, устраиваясь удобнее, отмечая что-то у себя в блокноте, продолжая сверлить его немигающим взором сквозь стекла очков. – Меня зовут Анна, кстати.
- Анна и все? То есть можно звать вас Аня? – усмехнулся, приподнимая бровь, но к его удивлению, женщина никак не отреагировала на завуалированную попытку флирта. Только едва заметно дрогнули губы. Именно они придавали лицу строгости за счет опущенных уголков и тонкой верхней губы. Да в целом эта женщина казалась ему нескладной, некрасивой, однако нечто в ней цепляло взгляд. Может манера держаться, а может тот факт, что она никак не реагировала на его красоту. Даже Ольга не могла сдержать восхищенного взора, то и дело бросаемого на него. Неужели месяц распития алкоголя в огромных количествах сказался.
- Вам здесь нравится? – очередной бессмысленный вопрос, на который Ярик недоуменно чертыхнулся. Если так пойдет весь сеанс, то не ясно, для чего такая терапия.
- А должно? Вам самой тут нравится, Анечка? – добавил в тон чуть больше яда, чем хотел, сцепив руки в замок перед собой. Ее серые, почти прозрачные глаза скользнули к рукам. И снова какая-то отметка в блокноте. На фамильярность в отношении своего имени и ухом не повела, что начинало раздражать.
- Вы мне скажите, - пожал плечами опять, откидывая на спину, обхватывая себя руками за предплечья. Непроизвольно дернулась нога, а вот психолог пометки делать прекратила, зато улыбка стала шире.
- Вы меня боитесь?
Чуть не поперхнулся воздухом, ошарашено уставившись на нее. Мог бы. пальцем у виска покрутил.
- С ума сошли?!
- Считаете меня угрозой? Возможно, я вам неприятна, как женщина, - с намеком произнесла, чуть наклоняя голову. Ярослав скрипнул зубами, чувствуя поднимающееся недовольство из глубин подсознания. Откровенно говоря, эта Сорокина его бесила чем-то.
- Вы мне не неприятны. Я вас не знаю, - грубо отозвался, снова наклоняясь вперед, сцепив пальцы. – Однако то, как вы ведете сеанс, наталкивает меня на мысль, что стоит закончить эту бессмысленную беседу.
- В чем проблема? – слегка кивнула подбородком в сторону двери. – Выход там. Вы вольны уйти, если вам некомфортно.
- И оставить здесь кучу бабла? Конечно, так будет лучше! – взорвался, но снова ничего. Никакой ответной реакции, только глухое молчание и то же безмятежное выражение. Сжал руку в кулак, ощущая жажду что-нибудь разнести. Ударить, психануть, накричать на кого-то. Хоть на тех клуш за дверью, которые пришли тратить деньги мужей или последние кровные в дорогущую клинику, надеясь на постороннюю помощь.
- Хотите, верну ваши деньги, - пожала слегка плечами, продолжая сидеть. Вопреки ожиданиям эта фраза облегчения не принесла, скорее, спровоцировала новый всплеск, но и его Ярослав сдержал, ехидно выдав, поднимаясь:
- Уж будьте добры. Всего хорошего, - спешно двинулся вперед, желая быстрее оказаться на улице, закурить, может отправиться в какой-нибудь бар, что угодно, что могло бы вытравить неприятные эмоции из души. Как хорошо было весь месяц ничего не ощущать, ничего постороннего. Только сплошная сосущая бесконечная пустота. Зачем парни вообще его сюда притащили. Все равно никакого толку. Эти бестолковые курсы, глупые тесты, шарлатаны психологи.
