- Белоснежка-а-а.
- Отстань.
- Блондинка-а-а.
- Отвали.
- Иди сюда, альбинос, - сгреб друга в охапку Елисей, не давая вырваться из богатырских объятий. Марк захрипел, отчаянно вырываясь. Со стороны больше напоминало попытку придушить единственного потомка семейства Тасмановых, чем на дружеские объятия. Елисей зловеще хихикал, тер макушку, ероша платиновые волосы и не давая шанса спастись. Не пускал намерено от себя далеко, а едва появились его родители, сразу передал им на поруки.
- Он успокоился? – поинтересовался у сына Паша, наблюдая за тем, как Ярослав хваткой бульдога цепляет полузадушенного Марка, притягивая к ним с Раисой. – Характерец там тот еще.
- Да как бы Тошке тоже стоило бы язык за зубами держать. Ахинею ляпнул, - нахмурился Елисей, обняв подкравшуюся к ним сестру и притягивая к себе. – Че там этот, рыцарь без мозгов и тормозов? – обратился к поморщившейся Насте.
- Медленно осознает собственный косяк. Уже извинился передо мной, - фыркнула Канарейкина, обхватив брата руками за талию – Хорошо не поругались, потом замучался бы извиняться.
- Потом Марк бы уже слушать его не стал, - отозвался Елисей, переглянувшись с отцом.
Тасманов бросил напоследок взгляд на Настю, затем на свою покореженную машину. Слушая материнские вздохи о том, как она волновалась, покорно шагал рядом. Позволил усадить себя на заднее сиденье отцовского мерседеса, едва успев кивнуть в знак прощания остальным. Краем глаза заметил отца, к которому подошел Канарейкин старший и нахмурился, наблюдая за их беседой, не слыша слов, но понимая, что речь они ведут о произошедшей ссоре.
Канарейкины и Тасмановы в ссоре – настоящая сенсация была бы.
- Твой горазд огрызаться на старших, - невозмутимо ответил Павел, оглядываясь на хмурого сына и вновь поворачиваясь к другу.
Ярослав проследил взором от машины до патрульных дронов, оставшихся после приезда полицейских, сунув руки в карманы темных брюк, нахмурившись.
- Надо думать в чем обвиняешь. Тем более Марк никогда бы сознательно не причинил вред Насте, - поджал губы, вдыхая носом ночной воздух. Голубые глаза встретились с зелеными, Кенар усмехнулся, качая головой.
- Чего ты бесишься, гиена? Я ничего про это не сказал. Антон – балбес, даже спорить не буду. Ляпнул, не думая о последствиях. Прекрасно знаю, что Марк злопамятный, слава Богу разругаться они не успели.
- Нормальный он, - процедил сквозь зубы Ярик, сжимая кулаки. Паша поднял руки, примирительно пихнув друга в плечо.
- Не дури, Тасманчик. Хватит щериться, заботливый папаша, наследничек у тебя сам за себя постоять может, - хрюкнул от смеха, - я впечатлился, когда он на меня гавкнул.
- Правильно, - надулся от гордости Ярослав. – Нам, маленьким гиенам, тяжело в вашем мире хищников!
- Ха.
Дома было хорошо. Раздражающий попугай Гоги спал в своей клетке под толстым покрывалом, успокоившиеся бабушки с дедушкой решили приехать утром, дабы лишний раз убедится в целости и сохранности единственного внука. Сам Марк держал в ладонях любимую кружку, наполненную доверху шоколадом. Внутри плавали белые воздушные зефирки в виде забавных животных, расположившийся у ног прямо на светлом мягком ковре Шницель, грел ноги хозяина на удивление оставаясь спокойным уже более часа с момента возвращения Тасманова в родные пенаты. Он раздумывал, то и дело косясь в сторону журнального столика, где валялся брошенный Айфон с наушниками. Позвонить или написать? Решал сложную задачку в голову, одетым в домашний немного растянутом свитере, прислонившись спиной к мягкому кожаному дивану в большой гостиной.
Предрассветные лучи восходящего солнца пробрались сквозь закрытые шелковые шторы, немного освещая комнату и рядом тихо открылась дверь. Запах шоколада смешался с цветочным ароматом материнских духов, едва Раиса присела рядом на ковер к сыну вместе с такой же кружкой.
- Ты же не любишь сладкое, - вытянул шею, разглядев точно такие же зефирки вперемешку с горячим напитком. Придвинулся ближе, устраиваясь рядом прижавшись к ней боком. Даже не удивился, когда спустя пару минут к ним присоединился Ярослав с точно такой же кружкой и похожем свитере.
- Ты тоже не любишь, - отсалютировала кружкой, покосившись на мужа, усевшегося с другой стороны от Марка. – Это шоколад с зефиром? – хмыкнула, осторожно отпивая горячую жидкость и чуть морщась.
- Хотел добавить коньяк, но я же двадцать лет, как завязал, - проворчал Тасманов старший, стягивая широкий теплый плед с дивана, накрывая всю семью. Шницель заскулил, немного заворочался, а затем перевернулся на спину, заставив всю семью умилится.
- Здоровое тело – здоровый дух, - проскандировала Рая любимую присказку Степана Ерофеича, на что Марк злорадно усмехнулся, пихнув осторожно отца.
- Слышал? Никакого алкоголя в доме, - перевел слова матери, поймав обиженный взгляд отца.
- А ты чего потакаешь ей, маленький подхалим?
- Сам говорил: любимая женщина – святая женщина, на нее надо молиться. Кто у меня любимая женщина? Мамуля, - невозмутимо задрал нос, отпивая из своей кружки и кривясь от сладости. Приторно, зато согревало изнутри. Сам не заметил, как успел замерзнуть пока они разбирались с патрульной службой на улице. Раиса расплылась в улыбке, положив голову на плечо сына. Часы покоя, тихие разговоры обо всем на свете перед рассветом и шорох проснувшейся птицы в клетке. Пару раз попугай Гоги оскорбительно выкрикнул парочку нехороших слов, пытаясь привлечь к себе внимание. Однако вскоре смирился с тем, что сейчас до него никому нет дела и вновь уснул под покрывалом, пока у семьи Тасмановых проходил день, посвященный исключительно друг другу.
- Купим тебе новую машину…
- Никакой новой машины, пап. Какой-то урод грохнул мою БМВ, думаешь я об этом забуду? Нет, скорее пусть себе новую жизнь купит бонусом к старой. Когда узнаю чьих рук дело, закопаю в лесу под елочкой.
- Видишь, Яр? Говорила, он упрямый, весь в тебя.
- Что за привычка вечно обвинять в косяках только меня? – возмутился Ярослав, оглядываясь на свою семью. Ответом ему был только собачий лай и голос Гоги из-под покрывала:
- Муда-а-ак!
Человека, даже самого терпеливого, можно достать разными способами. Например, навязчивым вниманием или чрезмерной опекой. И если первые пару-тройку дней это весело, то остальную неделю не очень. Приближался знаменательный день – день рождения Анастасии Канарейкиной, а вся ее семья с друзьями и родственниками будто дружно сошли с ума. Теперь каждый день ее встречали, провожали, интересовались состоянием дел, личной жизнью, количеством потребляемой пищи, воды, времени сна и маршрутом помимо университета с работой. Особенно Марк Тасманов – последний похоже вовсе вознамерился довести Настю до ручки своим вниманием, которого стало слишком много. Если раньше он раздражал ее недельным игнорированием, то теперь наблюдая изо дня в день его в квартиры четыре Канарейных – хотелось убивать.
