— Как вам будет угодно.
— Скоро сюда приедет наш менталист, который поможет нам во всем разобраться. — добавил Ящинский. Я заметила, как Вася едва заметно дрогнул, но быстро взял себя в руки, отвечая так же безразлично.
— Не сомневаюсь, что ваше расследование будет удачным. Всего доброго.
— До свидания, Василий Рахматович.
Почему-то при упоминании его отчества Вася чуть побледнел. А вот Ящинский, наоборот, заулыбался. Да так, что у меня по спине мурашки пробежали. Мы развернулись, двигаясь на выход. Но уже у самой двери я не удержалась и, обернувшись, спросила у офицера:
— Ваше благородие, а что будет с Ингой?
Ответ, который я услышала, заставил меня похолодеть.
— Завтра ее перевезут в столицу, а после будет казнь за нарушение закона о применении запрещенной магии.
Глава 20
Василий
— Церковь может заступиться за Ингу?
Я вздрогнул, остановившись. Церковный черный автомобиль марки «Руссо-Балт» встречал нас на парковке у отделения полиции вместе с двумя машинами, предоставленными настоятелем. Кивнув одному из монахов, дабы они оставили нас ненадолго вдвоем, я повернулся к Кристине и открыл рот.
— Я могу выступить свидетелем в суде! Тот договор был бесчестным. Она не знала, чем рискует. Во всяком случае, была уважительная причина…
Замогильная захлебывалась словами, размахивала руками, отчего шляпа невольно съехала на глаза. Она быстро поправила ее, удерживая свою лопату, мрачно отсвечивающую магическими символами. Мерзкая штука, тот еще артефакт. Но убедить некромантку избавиться от этого сатанинского изобретения равносильно отправить Крис разводить цветы и прекратить бродить по кладбищу.
Возможно, но с жертвами и потерями в лице меня.
— Кристина…
Я попытался прервать ее поток слов, однако это было непросто. Топая ногами на месте, Замогильная злилась и снова просила. Даже камешек пнула в порыве чувств, сжимая кулаки. Сыпала ругательствами на голову офицера корпуса жандармов, разве что не проклинала.
Устало потерев переносицу, я вновь попытался достучаться до нее.
— Крис, послушай.
Бесполезно. Это же Замогильная. Десять тысяч слов в минуту, да любой послушник позавидует такой словоохотливости.
— И эти странные намеки. Что значит «подозрительные личности и дети предателей»? Кого он имел в виду? — продолжала возмущаться она, а я вздрогнул в очередной раз. Черт возьми, совсем не об этом мне хотелось разговаривать сейчас.
— Кристина, — я вздохнул вновь, чуть повышая голос и заставляя ее замолчать. — Церковь не станет помогать Инге. Прости.
Глупо, да, но иначе было нельзя. Кристине надо было сразу обозначить правду, иначе никак. В тот момент, когда дочь Дольского нарушила закон, она подписала себе смертный приговор.
Один из главных законов, прописанный в уголовном кодексе, гласил: «Использующие Хаос да будут наказаны по всей строгости, как велит глава Российской империи». Императрица Анастасия Николаевна Романова так и не смогла отойти после событий февраля тысяча девятьсот семнадцатого года. Взойдя на престол, она первым делом казнила всех участников движения «Красная заря». Из семьи также подверглись гонениям со стороны царской власти. Причем преследования продолжаются по сей день. Любой, практикующий Хаос, должен быть немедленно уничтожен.
Даже если он священнослужитель или ребенок.
Никто не прощает убийства своей семьи. И Анастасия не простила.
Люди допускают одни и те же ошибки. Но императрица себе их позволить не могла.
— Это глупо. Она жертва, — нахмурилась Кристина, отступая от меня на шаг и поджимая губы. — Разве Церковь не должна защищать невинных? Или прощать? Где же ваш Бог, когда люди страдают?
В ее голосе прозвучало столько злости и ненависти к моей религии, что я невольно сглотнул. Мы всегда были по разные стороны в этом вопросе. Вера — одна из ключевых составляющих нашей силы. Она источник магии любого человека или существа, который верил в Бога. Церковь просто проводник, но очень значимый для государства и народа.
Но для Кристины все было иначе. Живя ради мертвых, она не верила в силу Божьего слова. Не молилась, не причащалась. Магия Смерти отличалась от нашей. Настоятель называл некромантов и демонологов — грешниками. Такого же мнения придерживались и в Святейшем Синоде, но без них было нельзя. Все это понимали.
Некроманты провожали души в последний путь. К Богу и Смерти. Одна дарила покой, второй давал шанс на перерождение. Демонологи защищали наш мир от тварей пустоты. Демоны, адские гончие, темные духи — все они были опасны для людей и нелюдей, не способных защититься от потусторонних сущностей одними амулетами.
Мы все друг друга понимали. Однако, глядя в холодные глаза Ящинского, я также знал, как он меня ненавидел и презирал. Подобно Кристине, он не веровал. Хотя, возможно, все дело было именно в моем происхождении.
— Она нарушила закон, Кристина, — терпеливо и очень осторожно начал я, глядя в глаза Замогильной. — Ты ведь это знаешь.
— И что, никто не ошибается там? Наверху? Даже ты? — яд ее речей проник в мою кровь, больно ударив по самому слабому месту.
Дьявол, неужели я никогда не смогу спокойно жить, не оглядываясь на свое прошлое?
— Хочешь прямо сейчас рассказать обо мне офицеру? — не думаю, что она бы стала. Кристина распахнула глаза от удивления, а во взгляде что-то промелькнуло. Возмущение и обида, ибо она не верила, что я мог такое заявить.
— Ты идиот, Шумский?! Хотела бы, давно бы Ваньке с Евсеем на тебя пожаловалась! — огрызается тут же Крис, поднимая голову и задирая нос. — За то, что пристаешь постоянно и преследуешь.
Замогильная обошла меня, шагая уверенно к машине, пока я стоял, улыбаясь от сказанных ею слов. Что бы она ни говорила, ее чувства мне давно были ясны. Кроме одной маленькой детали: Крис отчаянно сопротивлялась им, не желая признаваться в них. Хотя проблема мне была известна. Только решение, признаться, я так и не нашел.
Но ничего, не отбили у меня желание стать кем-то длинные латинские тексты, которые приходилось учить в университете. И сейчас ничего не помешает. Упрямый, справлюсь. Мама всегда говорила, что знания и сила приходят через пятую точку. Главное вовремя ее к стулу прижать.
Иду к автомобилю, ощутив на себе чей-то взгляд. Даже оборачиваться не нужно: это Владислав Ящинский в окне за нами наблюдает. Вой его гончих я слышу издали. Они скребутся, урчат, готовые в любой момент по приказу вцепиться в нас.
Не удержавшись, негромко свистнул, ожидая реакции. Адские псы замерли, прислушиваясь к знакомым звукам. Отборная ругань полковника, потому что мой тонкий слух уловил звук расколовшейся фарфоровой чашки с кофе. Стекло в окне кабинета Гулько, где сейчас находился Владислав, покрылось маленькими, едва заметными трещинами.
