– Спасибо, Чарли, неплохо. – Улыбка делала ее еще
моложе. Наверное, она мало изменилась с тех пор, как по выходным, приходя за
покупками в джинсах, выглядела в точности так, как ее дочка сейчас. – Ну и жара
сегодня! – пожаловалась она, хотя ее вид менее всего говорил о том, что леди
испытывает неудобство от сюрпризов погоды.
Она всегда выглядит одинаково хорошо. Зимой одевается
изящно, хотя остальных холод заставляет кутаться, обуваться в неуклюжие сапоги,
чтобы преодолевать сугробы и не промочить ноги, обматываться шарфами, уродовать
себя наушниками. Летом, когда другие изнемогают от нещадного зноя, она, как
всегда, невозмутима. Казалось, даже не знает, что такое испарина и одышка, и
относится к редкой породе людей, у которых никогда ничего не валится из рук и
которые в любой ситуации ведут себя одинаково ровно. Зато он нередко видел ее,
веселящуюся со своими детьми. Дочка просто куколка, да и сынок славный малый.
Такая уж это семья. Но, по мнению Чарли, муж такой женщины мог бы быть менее
сдержанным... С другой стороны, разве угадаешь, что делает людей счастливыми?
Словом, загляденье, а не семья! Он предположил, что мистер Уолкер вернулся из
очередной поездки: недаром она купила две порции картошки и мяса.
– Передали, что завтра будет еще жарче, – предупредил
он, укладывая ее покупки в пакет и заметив, как миссис Уолкер покосилась на
«Энквайер» и неодобрительно нахмурилась.
На первой странице красовалась знаменитая певица Таня Томас.
Надпись гласила: «ТАНЕ ПРЕДСТОИТ НОВЫЙ РАЗВОД, БРАК ТРЕЩИТ ПО ШВАМ ИЗ-ЗА ЕЕ
СВЯЗИ С ИНСТРУКТОРОМ». Здесь же были напечатаны ужасные фотографии самой
певицы, а также снимок, изображающий мускулистого инструктора в майке, еще один
– ее теперешний муж, спасающийся от журналистов и закрывающий от камер лицо у
входа в ночной клуб.
Чарли тоже взглянул на них и пожал плечами:
– На то и Голливуд! Они там все спят с кем попало.
Непонятно, зачем им вообще жениться?.. ~ Сам он прожил со своей женой тридцать
девять лет, и голливудские причуды казались ему из ряда вон выходящими.
– Не надо верить всему, что пишут, – строго молвила
Мэри Стюарт. В ее ласковых карих глазах читалось беспокойство.
Он в ответ улыбнулся:
– Больно вы ко всем добры, миссис Уолкер! Уверяю вас,
они там совсем не такие, как мы.
Уж он-то знал эту породу! Некоторые киношные знаменитости
являлись его многолетними клиентами и вечно приходили с новыми спутниками или
спутницами. С ними не соскучишься! Между этой публикой и Мэри Стюарт Уолкер нет
ничего общего. Он не сомневался, что ей вообще невдомек, о чем он толкует.
– А вы, Чарли, все равно не верьте, – повторила она,
причем необычным для нее твердым тоном, после чего забрала покупки и простилась
до завтра.
От супермаркета до дома, где они жили, рукой подать. Был уже
седьмой час, но духота все еще не спадала. Билл, видимо, вернется домой в свое
обычное время, примерно в семь, и поужинает в половине восьмого или в восемь,
как сам пожелает. Сейчас она поставит картофель в духовку, примет душ и
переоденется – ведь Мэри Стюарт только выглядела бодрой. На самом деле женщина
смертельно устала от жары и бесконечных совещаний Музея, готовила осеннюю
грандиозную кампанию по сбору средств на благотворительные цели В сентябре
планировалось дать большой бал, где Мэри Стюарт предлагалась роль хозяйки Пока
что ей удавалось отказываться от этого предложения и ограничиваться советами Ей
не хотелось заниматься балом к тому же в последнее время больница для
детей-инвалидов и приют для обездоленной гарлемской детворы отнимали у нее
много времени.
Привратник поприветствовал ее у входа, взял у нее пакет и
передал лифтеру. Поблагодарив, она молча доехала до своей квартиры, занимающей
весь этаж. Дом был старый величественный и очень красивый. На Пятой авеню она
знала всего несколько ему под стать. Из окон их квартиры открывался
великолепный вид, особенно зимой, когда Центральный парк засыпан снегов и
высокие дома с противоположной стороны парка выступают особенно контрастно на
фоне неба. Летом тоже красиво все вокруг покрыто буйной зеленью и с их четырнадцатого
этажа выглядит очень мило и беззаботно. Сюда не доносится уличный шум, здесь
нет пыли и можно предаться беззаботности после хлопотного дня. В этом году
весна выдалась поздней и только недавно все распустилось, положив конец
затянувшейся промозглой зиме.
Мэри Стюарт поблагодарила лифтера за помощь заперта за ним
дверь, затем вошла в просторную белоснежною кухню, которую очень любила Если не
считать трех французских гравюр в рамках ил стенах кухня была белоснежной белые
стены белый пол, белые столы. Пять лет назад именно дизайн ее кухни привлек
репортеров из «Аркитекторал дайджест». На одной из фотографий, помещенных в
журнале, фигурировала сама Мэри Стюарт. Она сидела на кухонном табурете в белых
джинсах и белом ангорском джемпере.
Уолкеры пользовались теперь помощью приходящей прислуги
поэтому вечером квартира встречала хозяйку тишиной Мэри Стюарт вынула из пакета
покупки включила духовку и надолго застылау окна, выходящего в парк. Недалеко от
дома находилась детская площадка. Глядя на нее, она вспомнила, сколько времени
провела там когда дети были меньше, как мерзла зимой, качала их на качелях
наблюдала за их играми с приятелями Как же давно это было. Казалось, миную
тысячелетие. Но ведь еще недавно дети жили дома, каждый вечер за ужином
рассказывали родителям, перебивая друг друга, о своих делах, планах, проблемах.
Как ей сейчас не хватает этого. Даже самый отчаянный спор между Алисой и Тоддом
стал бы для нее отрадой – настолько Мэри Стюарт устала от тишины в доме. Она с
нетерпением ждала осени, когда Алиса должна вернуться из Парижа и продолжить
учебу в Йеле. Тогда дочь будет хотя бы иногда заглядывать домой на уик-энд.
Мори Стюарт покинула кухню и перешла в свой маленький кабинет.
Здесь был установлен автоответчик. Стоило ей нажать кнопку, как раздался голос
Алисы. Мэри Стюарт улыбнулась.
«Привет, мам. Жаль, что я тебя не застала. Просто хотела
сообщить, что жива, и узнать, как твои дела. Здесь десять часов, я бегу с
друзьями в кафе. Меня долго не будет, так что не звони. В выходные я
обязательно перезвоню. Увидимся через несколько недель. Пока» Потом,
спохватившись дочь добавила «Ой, я тебя люблю»
После этого раздался щелчок – Алиса повесила трубку.
Автоответчик зафиксировал время звонка. Мэри Стюарт посмотрела на часы и
покачала головой жаль, что ее не оказалось дома. Когда Алиса позвонила, в
Нью-Йорке было четыре. С тех пор прошло два с половиной часа Мэри Стюарт
собиралась к дочери в Париж через три недели, чтобы провести вместе с ней
каникулы на юге Франции, а потом в Италии. Она планировала пробыть в Европе две
недели – Алиса намеревалась вернуться домой в конце августа, за несколько дней
до начала занятий в университете. Дочери не хотелось покидать Европу, и она
предупредила, что после учебы вернется в Париж. Пока что Мэри Стюарт не думала
об этом – за год, проведенный без Алисы, она извелась от одиночества.
«Мэри Стюарт» – Этот голос принадлежал мужу – Сегодня я не
поспею домой к ужину. До семи у меня совещание потом – ужин с клиентами, как я
только что узнал. Увидимся в десять-одиннадцать. Извини»
