– Здравствуй, милая. – Мэри Стюарт попыталась скрыть
свое состояние: Алисе ни к чему знать, какую боль причинил ей отъезд Билла.
Горя хватает и без жалоб Мэри Стюарт на несчастный брак, тем более родной
дочери. – Как Париж?
– Красота, жара, романтика... – Последнее слово – новое
в ее лексиконе.
Мэри Стюарт улыбнулась: быть может, в жизни дочери появился
новый мужчина? Уж не француз ли?
– Можно спросить, почему? – осторожно спросила она,
заранее улыбаясь.
– Потому что Париж – это так замечательно! Я его
обожаю. Не хочу отсюда уезжать.
Но ей все равно придется это сделать: когда Мэри Стюарт
приедет в Париж, она съедет с квартиры.
– Не могу тебя за это осуждать, – ответила мать, глядя
в окно кухни на Центральный парк. Он тоже был зелен и смотрелся неплохо, но обе
знали, сколько там грязи, преступников и бродяг. Это определенно не Париж. –
Жду не дождусь, когда мы увидимся. – Ей не хотелось вспоминать отъезд Билла.
Наверное, за час он успел добраться до аэропорта, но вряд ли позвонит. Сказать
ему все равно нечего, к тому же она его смутила, когда не смогла скрыть
чувства.
Алиса уже давно молчала, а мать даже не замечала этого.
– Ты подготовилась к поездке? – Мэри Стюарт просила
дочь подобрать карты для предстоящего путешествия. Эта часть хлопот была
возложена на Алису. Остальное взяла на себя фирма Билла. – Ты раздобыла карту
Приморских Альп? Я слыхала о чудесном отеле в пригороде Флоренции. – Дочь
по-прежнему молчала. – Ты меня слышишь, Алиса? В чем дело? Что-то случилось?
Что происходит? Влюбилась? Плачет? Но когда Алиса снова
подала голос, Мэри Стюарт поняла: дочь спокойна, просто испытывает смущение.
– Мам, у меня проблема... Господи, только не это!
– Ты беременна? – Ей еще не было двадцати, и Мэри
Стюарт предпочла бы избежать такого осложнения, но если так случилось, мать
будет с ней рядом.
Алису ее предположение повергло в шок.
– Ради Бога, мам! Нет, конечно!
– Тогда извини. Откуда мне знать? В чем же твоя
проблема?
Алиса набрала в легкие побольше воздуха и затеяла длинный,
путаный рассказ – вроде тех, которые сочиняла в третьем классе, – не в силах
остановиться. Наконец до Мэри Стюарт стало доходить. Несколько друзей дочери
собираются в Нидерланды и хотят захватить ее с собой. Редкая возможность! Потом
они побывают в Швейцарии, Германии. Останавливаться будут у друзей или в
молодежных пансионах. Под конец переедут в Италию, где Алиса раньше намечала с
ними встретиться. Алиса считала, что это просто фантастика.
– Звучит действительно фантастично. Ноя по-прежнему не
понимаю, в чем твоя проблема.
Алиса вздохнула; иногда мать медленно соображает, но все
равно делает это куда быстрее отца.
– Они уезжают уже на этой неделе и собираются
путешествовать два месяца, прежде чем мы встретимся на Капри. Я бы уже теперь
съехала с квартиры и присоединилась к ним, вот только... – Она замялась.
Мэри Стюарт все поняла: дочь больше не хочет кататься по
Европе с матерью. Понять ее, конечно, можно, но Мэри Стюарт была разочарована.
В ее жизни не осталось ровно ничего. Она так ждала это путешествие, надеялась,
что поездка с дочерью, теперь единственным ее дитя, исцелит ее.
– Ясно, – тихо проговорила Мэри Стюарт. – Не хочешь
ехать со мной. – Тон ее был резок, даже слишком.
– Вовсе нет, мам! Я обязательно с тобой поеду, если
тебе по-прежнему этого хочется. Просто я подумала... Редко предоставляется
такой шанс. Но мы, конечно, сделаем так, как ты захочешь. – Алиса старалась
быть подипломатичнее, но видно, что дочь сгорает от желания поехать с друзьями.
Нечестно препятствовать ей в этом.
– Заманчиво!.. – великодушно произнесла мать. – Думаю,
тебе надо соглашаться.
– Ты не шутишь? Нет, ты серьезно? Правда? – Казалось,
она превратилась в маленькую девочку. Мэри Стюарт представила ее себе прыгающей
от восторга по своей парижской квартире. – Мамочка, ты – самая лучшая! Я знала,
что ты меня поймешь. Только боялась, как бы ты не подумала, что я...
Вот теперь Мэри Стюарт действительно об этом подумала – дочь
выдал голос.
– Дело в молодом человеке? – Мать улыбнулась, хотя ей
стало грустно.
– Может быть... Но я хочу поехать вовсе не поэтому!
Честно, это же чудесное путешествие!
– А ты – чудесная девочка. Я тебя люблю. Помни, осенью
с тебя должок – совместное путешествие. Съездим куда-нибудь вместе на несколько
дней перед твоим возвращением в Йель. Договорились?
– Честное слово! – Мэри Стюарт знала цену этому слову:
старые друзья, волнение и прочее.
Путешествие по Франции и Италии нужно ей самой, но дочери
гораздо интереснее податься с компанией в Нидерланды. Мэри Стюарт без колебаний
жертвовала собой ради детей.
– Когда отъезд?
– Через два дня. Ничего, я все успею.
Они еще поговорили о том, как она отправит домой вещи, о
платежах. Мэри Стюарт предстояло отправить ей денег. Она посоветовала дочери
купить дорожные чеки. Потом они долго обсуждали подробности путешествия, под
конец мать спросила, собирается ли Алиса в Лондон.
– Вряд ли. Англия в наши планы не входит. И потом,
когда я в последний раз говорила с папой, он сказал, что будет страшно занят...
Он избегал не только жену, но и дочь. Утешения в них для
него мало.
Повесив трубку, Мэри Стюарт еще долго сидела у окна, глядя
на мамаш с детьми на детской площадке: дети носились как угорелые, мамаши
сидели на скамеечках и болтали. Она помнила, как сидела так же, как они
настолько хорошо, словно эта было только вчера. Дня не проходило, чтобы она не
водила детей в парк. Некоторые из подруг вернулись на работу, она же полагала:
важнее оставаться дома, и считала большой удачей, что у нее есть эта
возможность. С тех пор дети выросли и оставили ее одну: дочь самостоятельно
колесит с дружками по Европе, сын и вовсе удалился в вечность, где она надеется
в один прекрасный день с ним воссоединиться. Больше ей не на что было уповать.
«Берегите их! – хотелось прошептать мамашам внизу. –
Удерживайте рядом с собой, сколько будет сил».
Все быстро кончается, и ничто не длится без конца. То же и с
браком: он также может превратиться в ничто. Мэри Стюарт знала это уже
несколько месяцев, но отказывалась смотреть правде в глаза. Стоило вспомнить,
как он уезжал, ничего ей не сказав, как оставил ее, даже когда она призналась,
что по-прежнему его любит, – и ее покидали последние сомнения. Ей даже не было
дано утешения в виде догадок о другой женщине. Тут некого винить, кроме них
самих, времени, обрушившейся на них трагедии, которую не смогли стойко
пережить, кроме самой жизни, в конце концов.
Так или иначе, ее супружеству настал конец. И ничего не
оставалось, кроме как привыкать к этому. На привыкание к свободе ей отведено
два месяца.
