– Все, чего я жажду, – быть с вами, говорить с вами,
узнавать вас. А дальше посмотрим, что из этого получится.
Ни о чем ином она и не мечтала. Она молча смотрела на него,
все еще не веря своим ушам. Неужели это не сон? Она не скрывала своих слез,
своего восторга. Неужто она набрела на воплощение своей мечты?
– Я поделился с вами чувствами, с которыми прожил весь
сегодняшний день. Давайте не торопиться с ответами. Будем просто наслаждаться
настоящим.
Прикосновение ее волос к его щеке заставило Хартли
зажмуриться. Он упоенно вдыхал аромат ее духов и больше ничего не говорил, а
только сжимал Мэри Стюарт в объятиях, пока не почувствовал ее дрожь. Отчасти в
этом была повинна вечерняя прохлада, но гораздо в большей степени – волна
чувств. Она только утром познакомилась с ним, правда, прочла все, что вышло
из-под его пера, и чувствовала себя его давней знакомой. Вдобавок они
проговорили не один час, открыв друг другу душу и ощутив сильное взаимное
влечение.
– Вы замерзли, Отведу-ка я вас домой. – Как же ему
хотелось побыть с ней еще! Она взглянула на него, и он снова ее обнял.
– Спасибо вам за все, – прошептала Мэри Стюарт.
Хартли довел ее до двери и удалился. Она шмыгнула внутрь,
надеясь, что подруги уже улеглись. Надежда оправдалась, но на кровати ее ждал
факс от Билла: «Надеюсь, все в порядке. Работой в Лондоне доволен. Привет
подруге. Билл». И все! Внизу листа Таня приписала своим кружевным почерком: «На
твоем месте я обратилась бы к адвокату». Да, послание было донельзя сухим, но
жизнь уже успела поманить ее новой захватывающей перспективой. Одна дверь
захлопнулась, зато приоткрылась другая: В щелке она видела солнечный свет.
Глава 14
На следующее утро Зоя и Мэри Стюарт снова совместными
усилиями стащили Таню с постели.
– Проснись и пой! – скомандовала Зоя.
Мэри Стюарт стянула с сони одеяла и сорвала с ее лица маску.
– Садистки! – простонала Таня, щурясь от солнечного
света. – Боже, что за мука! Так я совсем ослепну! – Она шлепнулась на живот и
застыла. Подругам пришлось стаскивать ее на пол, как когда-то в колледже.
– Это называется солнцем. Снаружи его еще больше, –
напомнила Мэри Стюарт. Таня медленно подняла голову. – Если бы не давнее
знакомство, я бы решила, что ты напилась. Только пьяницы испытывают такие
трудности по утрам.
– Это не пьянство, а годы. Мне необходим длительный
сон, – бормотала Таня, плетясь в ванную.
– Большой Макс уже перебирает копытами, – предупредила
Зоя.
– Скажи ему, чтобы шел спать. Это пойдет ему только на
пользу. – Таня зевнула.
Впрочем, уже через двадцать минут, приняв душ, она предстала
перед подругами опрятно одетой и свежей, как всегда. В этот раз на ней были
бледно-розовые джинсы и тенниска такого же цвета, старые желтые ботинки и
розовая бандана в волосах, зачесанных назад. Нежные пряди, обрамлявшие лицо,
придавали ей соблазнительность.
– Представляю, какую стойку сделает твой ковбой! –
всплеснула Мэри Стюарт, оценив Танин наряд. Та выглядела лучше, чем когда-либо.
– Но, приглядевшись, махнет рукой: что взять с уродины?
Мэри Стюарт улыбалась. Ей не терпелось увидеться с Хартли.
Она думала о нем всю ночь, а утром превратилась в девчонку, мечтающую о новой
встрече. Пока что они оставались просто друзьями, но продолжение угадывалось и
не давало ей покоя.
По пути в ресторан им опять попался на глаза Бенджамин. Мэри
Стюарт шарахнулась от него, как от привидения. Ему, наоборот, хотелось шагать
именно рядом с ней. В этой настойчивости чудилось что-то сверхъестественное.
– Где твоя мама, Бенджамин? – спросила Зоя, чувствуя
настроение Мэри Стюард и отлично понимая причину. Зоя никогда не видела Тодда,
но ребенок очень походил на Мэри Стюарт.
– Спит, – солидно ответил он. – Отец велел мне сходить
позавтракать.
– Как же так: она спит, а я бодрствую? – застонала
Таня.
– Она на восьмом месяце беременности, – объяснила ей
Зоя.
– Если вы будете и дальше лишать меня сна, ко времени
отъезда я превращусь в ведьму: Так рано вставать вредно для здоровья.
– Кто сказал? – со смехом осведомилась Зоя.
– Я!..
Они вошли в здание и устремились к своему столику,
сопровождаемые Бенджамином. Он прицепился к ним, как репей, но Мэри Стюарт была
полна решимости не обращать на него внимания. Как назло, мальчик уселся с ними
вместе. Таню он забавлял, Зою тоже, но огорчать Мэри Стюарт им не хотелось.
Увы, на их предложение пересесть к друзьям он решительно отказался.
– Ничего, – произнесла Мэри Стюарт через силу, –
перестаньте его донимать.
– Ты не возражаешь? – спросила Таня, испытующе глядя на
нее.
Мэри Стюарт кивнула:
– Не возражаю.
Нельзя же обнести себя глухим забором? Ей было больно видеть
его так близко, но в мире полно детей, и от этого никуда не деться.
– Какой милый факс прислал тебе вчера муженек! –
вспомнила Таня, выпив апельсиновый сок. ~ Сколько тепла, чувства, любви! Просто
милашка. – Мэри Стюарт печально улыбнулась. – Прости, что я его прочла: не
смогла удержаться собираешься ответить?
– Что тут отвечать?
Она вспомнила вчерашний вечер: это было похоже на сон, она
уже не верила, что сидела рядом с Хартли, что он обнимал ее, прижимал к себе,
шептал, что хочет лучше ее узнать...
– Кстати, вчера я поговорила начистоту с Хартли. И
рассказала ему о муже. Вы оказались правы: он неправильно меня понял. Теперь
все прояснилось.
– Он заинтересовался?
Она изобразила безразличие, хотя подруги сразу ее раскусили.
– С какой стати?
– Вряд ли он предложит тебе место своего секретаря, –
объяснила ей Таня, как умственно отсталой. – Тыему понравилась.
– Посмотрим, что из этого получится, – спокойно
подытожила Мэри Стюарт.
Бенджамин так пристально смотрел на нее из-под красной
ковбойской шляпы, что трудно было не обратить на него внимание.
– Ты очень похожа на мою маму, – объявил он. – И на
тетю Мэри.
– Меня тоже зовут Мэри, – ответила она, чтобы
поддержать разговор. – Мэри Стюарт. Странно, да? Стюартом звали моего отца. Он
хотел, чтобы я была мальчиком, потому меня и назвали двойным именем.
Мальчик кивнул и спросил:
– У тебя есть дети? – Она интересовала его гораздо
больше, чем остальные женщины: можно было подумать, что он уловил в ней
какую-то особенность.
– Да, дочь, только она уже выросла. Ей двадцать лет.
– А сыновья? – спросил он, перестав жевать.
